История одного здания: особняк Тарасова на Спиридоновке

Дом в итальянском стиле появился в центре Москвы благодаря купеческой семье Тарасовых — выходцев из Армении. Глава семьи, Аслан Торос (или Торосян), торговал сукном и ватой в южных городах, в первую очередь в Армавире. Его пятеро сыновей — Иван, Михаил, Александр, Лазарь и Гавриил — продолжили дело отца. Они учредили товарищество мануфактур, которое занималось текстильным производством.

Сперва Торосяны стали одними из ключевых поставщиков на юге Российской империи. В 1903 году, когда на Кавказе начались волнения и беспорядки, они перенесли дела в Москву. Возможно, тогда же семья русифицировала фамилию.

Работа с хлопком оказалась выгодной. Тарасовы быстро попали в число богатейших жителей Москвы. Купец и меценат Иван Щукин вспоминал о них:

Семья не только активно торговала, но и участвовала в культурной жизни страны. Один из самых известных представителей рода — Николай Тарасов — спас Московский Художественный театр от банкротства. В 1905 году он, 23-летний нефтепромышленник, передал коллективу 30 000 рублей. Для сравнения, в то время корова стоила 3 рубля, дорогая меховая шапка — 300 рублей, а шуба — около 2 000. За это Владимир Немирович-Данченко сделал его пайщиком, то есть дал возможность управлять и принимать ключевые решения. Николай Тарасов также входил в число организаторов театра-кабаре «Летучая мышь», крайне популярного в начале XX века.

Спиридоновская улица, сейчас Спиридоновка, в 1900-е годы была дорогим районом. Здесь селились самые состоятельные и высокопоставленные люди. Один из братьев Тарасовых, Гавриил, купил тут участок в 1907 году. В тот момент у семьи не было соответствующего статусу и достатку дома в Москве.

Первый проект, который предложили Гавриилу Тарасову, предполагал особняк в классической манере, характерной для основной застройки города в ту эпоху. Но предпринимателю предложение не понравилось. В начале XX века обеспеченные промышленники увлекались стилем модерн. Некоторые исследователи предполагают, что Тарасов хотел не отставать от них.

Имя первого архитектора, который работал над домом на Спиридоновке, не сохранилось. Вторым стал Иван Жолтовский. Он придумал проект, отсылающий к архитектуре итальянских палаццо. Это устроило магната, и в 1909 году началось строительство, которое продолжалось три года.

Гавриил Тарасов не увидел свой особняк готовым: он умер в 1911 году. Здание перешло к его сыновьям — Георгию и Саркису. У них возникли финансовые сложности: московская городская управа потребовала за готовый дом высокую пошлину. Наследникам пришлось оспаривать ее и доказывать, что здание не так дорого, как выглядит:

В итоге младшие Тарасовы все же получили отцовский особняк.

Здание на Спиридоновке стал одним из самых красивых в городе — в том числе поэтому управа назначила за него большой налог. Ежегодный журнал «Московский архитектурный дом» в 1912 году назвал его «сказкой былых времен».

В 1917 году вся семья предпринимателей Тарасовых спешно эмигрировала из-за революции. Дом на Спиридоновке отошел новым властям. До 1921 года в нем размещался Народный комиссариат по иностранным делам РСФСР, в 1921–1923-х — Американская администрация помощи. До 1934 года в особняке располагался Верховный суд СССР. После него здание заняло посольство Польши, которое пробыло тут до 1939 года. Во время Второй мировой здесь находилась немецкая военная миссия, после чего вновь обосновалось польское посольство. С 1979 года помещение занимает Институт Африки Российской академии наук.

Особняк Тарасова стал одним из первых больших проектов Ивана Жолтовского, архитектора, который больше всего известен работами советского периода. Среди них — московские дом сотрудников Моссовета на Моховой, кинотеатр «Победа» на Абельмановской, дом ВСНХ на проспекте Мира и многие другие здания в разных городах Советского Союза. Все они выполнены в классическом стиле.

Жолтовский всю жизнь ориентировался на итальянское искусство, в частности на работы зодчего Андреа Палладио — автора виллы «Ротонда» и базилики Сан-Джорджо-Маджоре в Венеции, театра «Олимпико» в Виченце. Стиль Палладио, который отсылал к древнеримской архитектуре, породил множество последователей — палладианцев. К ним относили и Ивана Жолтовского.

Когда Гавриил Тарасов пригласил Жолтовского проектировать особняк, тот был молодым архитектором без диплома и разрешения на работу в Москве. Однако предприниматель дал специалисту свободу и возможность самостоятельно выбирать, как будет выглядеть дом.

Архитектор решил построить аналог венецианского палаццо XVI века Тенье — творения Палладио, которое специалисты называли «наименее палладианским» из всех. Для московской архитектуры оно было непривычным. В городе скорее предпочитали опираться на петербургские образцы, основанные на наследии европейских мастеров, чем обращаться напрямую к зарубежным идеям.

Историк архитектуры Селим Хан-Магометов писал, что особняк Тарасова — «одно из самых загадочных произведений Жолтовского, а может быть, и всей архитектуры ХХ века». В наше время ведутся споры: считать работу архитектора плагиатом или своеобразным диалогом с наследием Палладио.

Иван Жолтовский полностью повторил фасад палаццо Тенье — симметричный, с классическими пропорциями и отделкой необработанным камнем. Отличались материалы: Палладио строил из гранита и мрамора, Жолтовский использовал бетон. Архитектор также увеличил высоту первого этажа, чтобы дом выглядел более устойчивым. Это походило на соотношение размеров венецианского Дворца дожей. Однако при всей схожести особняк Тарасова не был точной копией итальянских зданий. Исследователь Илья Печенкин замечал: «Некоторые постройки Жолтовского настолько похожи на итальянские памятники, что это озадачивало историков архитектуры и заставляло говорить о «плагиате». Но буквально-то он здания не копировал. Жолтовский работал «в стиле» конкретного шедевра прошлого. Изменения и дополнения относительно «оригинала» диктовались в первую очередь техническим заданием. Например, в московском особняке Тарасова парадным этажом является первый, а не второй, как в палаццо Тьене. Отсюда разные пропорции высоты для ярусов фасада».

На фасаде между этажами поместили надпись: Gabrielus Tarassof fecit anno domini… M… — «Гавриил Тарасов построил в год… 1…». Точную дату завершения строительства так и не добавили.

Особняк представлял собой целый комплекс сооружений. Его центром служил внутренний двор с фонтаном, вокруг которого асимметрично расположились корпуса. Их разные размеры со стороны внутреннего двора создавали эффект старинного итальянского города с жилищами различных времен.

Хозяйский дом состоял из двух этажей и главным фасадом был обращен на Спиридоновку. По сторонам от него располагались служебные строения, как и в итальянских палаццо. Изначально фасады, выходившие на Спиридоновку и Большой Патриарший переулок, соединяла арка. Жолтовский задумывал одну часть здания для проживания, а вторую — для приема гостей. Между ними находился проезд во двор, над которым устроили открытую террасу. Позже террасу застроили и разместили на ее месте теплую залу. Сейчас тут библиотека Института Африки РАН.

Комнаты располагались по анфиладному принципу — вдоль одной оси. Интерьеры оформили в стиле итальянских дворцов. Стены везде были светлыми и гладкими, потолки — с богатым декором и расписными плафонами. Отделкой в основном занимались художники Игнатий Нивинский и Викентий Трофимов. Декоративные фриз и плафон в Большом зале украсил Евгений Лансере. Росписи подражали манере итальянских мастеров эпохи Возрождения Пинтуриккьо, Тинторетто, Тициана и Джулио Романо. Дверные проемы декорировали яшмой и гранатом.

Для Малого зала Евгений Лансере создал фрески по мотивам мифа о Персее с надписями на латыни. Потолок помещения подпирали фризы с фигурами атлантов, которые как бы держат на плечах небо. Основные образы Большого зала — музыка и музыканты.

Теплая зала, которую построили позже остальных на месте террасы, отличалась по оформлению. Потолок покрывала штукатурка, а не краска, как в других покоях. Богатый интерьер подчеркнули колонны ионического ордера. В роскошно декорированном особняке Тарасовых эта комната выглядела самой скромной.