12 легендарных военных снимков
Фотокорреспонденты Великой Отечественной войны делали снимки под обстрелами и бомбежками, в окопах, на кораблях и аэродромах. А еще запечатлевали повседневную жизнь — в партизанских отрядах, осажденных городах и в тылу. Эти работы вошли в историю мирового фотоискусства и обвинительные материалы Нюрнбергского процесса. О том, что стоит за легендарными фотографиями, порталу «Культура.РФ» рассказала Ирина Толкачева — искусствовед, историк фотографии, член жюри Международного фотоконкурса и фестиваля «Свет и цвет».
Галина Санько. Узники фашизма. 1944 год
Галина Санько, фотокорреспондент газеты «Фронтовая иллюстрация», санитарка и шофер, прошла всю войну до Берлина и Дальнего Востока, получила ранение и была награждена медалями и орденом Красной Звезды. О фронтовых буднях вспоминала просто: «Боялась ли я? Боялась. Сколько раз в аду обстрела я желала, чтобы уж попали в меня, чтобы настал конец… Возможно, в моих военных фотографиях есть что-то женское, потому что я действительно женщина. Но я не знаю что, потому что жила я как мужчина».
Эту фотографию Санько сделала в концлагере в Петрозаводске. Историю ее создания автор описывала так: «Испуганные лица. Они с недоверием смотрели на меня недетскими глазами. Я пыталась с ними заговорить, но они упорно не отвечали. Сделав несколько фотографий, я прошла в ворота. И вдруг какая-то девочка сказала мне: «Тетя!» Ребята плакали, повторяли сквозь слезы: «Мама…» Снимок стал одним из обвинительных свидетельств против нацистов на Нюрнбергском процессе.
Эммануил Евзерихин. Сталинград, фонтан «Дети». 1942 год
До войны Эммануил Евзерихин фотографировал Конгресс Коминтерна и съезд Советов, на котором была принята Конституция, великие стройки, арктические экспедиции и спортивные парады. В войну снимал для Фотохроники ТАСС на многих фронтах, дошел до Праги, был награжден орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени. Наиболее известны его снимки из разрушенного Сталинграда.
На фото — вокзальная площадь и типовая скульптура фонтана после налета фашистской авиации. Снимок вошел в историю фотографии и стал одним из самых сильных образов войны и разрушенного мирного детства.
Евгений Халдей. Мурманск, 1942 год. Берлин, 1945 год
Первый снимок Евгений Халдей сделал в 13 лет самодельным фотоаппаратом, а спустя три года уже начал работать фотокорреспондентом. За 1418 дней войны прошел с камерой Leica III путь от Мурманска до Берлина. Участвовал в штурме Новороссийска и Керчи, освобождении Севастополя, Румынии, Болгарии, Югославии, Австрии, Венгрии. Снимал Парижское совещание и окончание войны с Японией на Дальнем Востоке, конференцию в Потсдаме, водружение флага над Рейхстагом, подписание Акта о капитуляции Германии, а также Нюрнбергский процесс, на котором военные фотографии Халдея стали вещественными доказательствами.
В июне 1942 года фашисты решили сжечь Мурманск дотла. В огне гибли люди, дома. Тогда я встретил там старую женщину. Она несла деревянный чемодан — всё, что осталось от домашнего очага. Я сфотографировал её. Женщина опустила свой чемодан, присела на него и с укоризной говорит: «Что ж ты, сынок, фотографируешь мое горе, наше несчастье? Вот если б сфотографировал, как наши бомбят Германию!» Мне стало неловко. «Да, мамаша, — сказал я, — вы правы, конечно. Но, наверное, доведется сделать и такой снимок». Прошло еще три года войны, и в мае 1945 года на улицах Берлина среди руин я увидел старую женщину — и вспомнил ту, в Мурманске, и тот разговор. Я подошел к немецкой женщине, спросил, кто она и куда идет. Она ответила: «Я уже не знаю, кто я и куда иду, и ничего у меня не осталось, кроме того, что на мне… А был дом, и семья была. Все это было. А теперь нет ничего». Потом, прощаясь, спросила: «Зачем война? Зачем все это нужно было?»
Евгений Халдей
Евгений Халдей. 22 июня 1941 года. Объявление о начале Великой Отечественной войны. Москва, улица 25 Октября
Евгений Халдей рассказывал, как он узнал о начале войны: «В десять утра позвонили от руководства Фотохроники — приезжай с аппаратурой. На улицах было спокойно. Я направлялся на работу, не подозревая, что идет война. По радио звучала музыка. Вдруг музыка прервалась, и объявили, что будет передано важное сообщение. Ровно в 12:00 началось выступление Вячеслава Молотова (заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР, народный комиссар иностранных дел. — Прим. ред.). Я посмотрел в окно и увидел, как у репродуктора на Никольской улице собралось много людей. Я выскочил из здания и сделал первый снимок первого дня войны… Молотов закончил свое выступление, но люди не расходились. Стояли, молчали, думали. Я попытался спросить о чем. Никто не ответил. Люди были ошеломлены».
Георгий Зельма. Награда патриоту (Юго-Западный фронт). 1943 год
Во время учебы Георгий Зельма посещал школьный фотоклуб и студию пролетарских фильмов «Пролеткино», где осваивал профессию оператора. В 1920-х годах снимал жизнь в Средней Азии, документировал традиции и обычаи, работал на шахтах и в колхозах. Во время войны снимал Битву за Сталинград и создал фотохронику боев за город, а после фотографировал сражения в Молдавии, на Украине, оборону Одессы.
Этот снимок опубликовали в «Огоньке». В 1944 году Георгию Зельме написал директор одного из уральских заводов. Он узнал на фото своего отца Михаила Помпика. Зельма вспоминал: «Снимок этот известен широко, был на многих выставках — генерал прикрепляет медаль на груди бородатого старика. Это и есть герой, Михаил Помпик, старый железнодорожник-стрелочник. Он проследил, куда немцы ставят мины, запомнил проходы в минных полях и показал их командирам наших наступающих частей. Через много лет после войны снова побывал я в тех местах, нашел знакомую будку стрелочника. Ее хозяина уже не было в живых, но на стене под стеклом висел дорогой мне снимок… И хотя на многих выставках он получил почетные дипломы, был напечатан в книгах, самое высокое признание — этот «стенд».
Георгий Петрусов. Подписание Акта о капитуляции 8 мая 1945 года
В годы войны Георгий Петрусов работал фотокорреспондентом Совинформбюро и газеты «Известия». В апреле 1945 года с передовыми войсками вошел в Берлин. Фотографию он сделал в последний день войны. На снимке — германское командование во главе с генерал-фельдмаршалом Кейтелем, маршал Советского Союза Георгий Жуков, главный маршал авиации Великобритании Артур Уильям Теддер и другие. Георгий Петрусов снял это историческое событие и его участников с разных ракурсов. В небольшом помещении офицерского клуба в Карлсхорсте собралось много людей. Чтобы сделать эффектный кадр, в который бы поместились все основные действующие лица и журналисты, фотографу пришлось влезть на стол. На эту мысль его навел довоенный опыт: Петрусов всюду возил с собой небольшую лестницу-стремянку.
Яков Халип. В горькие дни отступления. Днепропетровщина. 1941 год
Якова Халипа называли прямым наследником русского авангарда в фотографии. Во время войны он работал корреспондентом газеты «Красная звезда» и Совинформбюро. В 1941 году вместе с Константином Симоновым, автором стихотворения «Жди меня, и я вернусь…», находился в осажденной Одессе, в Крыму.
Константин Симонов в книге «100 суток войны» описывает свой конфликт с Халипом, когда они добирались к фронту на автомобиле в августе 1941 года. У переправы под Днепропетровском Халип вышел из машины, чтобы сделать этот кадр, а Симонов вырвал у него камеру с криком: «Разве можно снимать такое горе!»
Тогда мы были оба по-своему правы. Фотокорреспондент мог запечатлеть это горе, только сняв его, и он был прав. А я не мог видеть, как стоит на обочине вылезший из машины военный человек и снимает этот страшный исход беженцев, снимает этого старика, волокущего на себе телегу с детьми. Мне казалось стыдным, безнравственным, невозможным снимать все это, я бы не смог объяснить тогда этим людям, шедшим мимо нас, зачем мы снимаем их страшное горе. И я тоже по-своему был прав… Часто мы злимся на фронтовых корреспондентов и кинооператоров за то, что они почти не снимали тогда, в тот год, страшный быт войны, картины отступлений, убитых бомбами женщин и детей, лежавших на дорогах, эвакуацию, беженцев… Словом, почти не снимали всего того, что тогда, под Днепропетровском, я сам с яростью помешал снять Халипу.
Константин Симонов
Георгий Коновалов. Санитарка. 1943 год
Военный фотокорреспондент ТАСС Георгий Коновалов работал в блокадном Ленинграде, на Ленинградском, Волховском, Северном, Карельском фронтах, под Курском, в Польше, Румынии и Венгрии. Девушку-санинструктора он сфотографировал на Курской дуге. Снимок повторно опубликовали в «Литературной газете» 6 мая 1970 года, и вскоре в редакцию пришло письмо от героини фото. Она вспоминала обстоятельства съемки: «Бой был нелегкий. Я как услышу, где стонут, — туда. Оказываю первую помощь и тащу бойца в медсанбат, чаще всего на себе, а уж если очень тяжелый — волоком на плащ-палатке. Вот перевязала одного раненого, обхватила его, а он даже на ногах не стоит, повис на мне. Идем как можем… И тут фотокорреспондент из-за горящего танка вынырнул. Я еще, помню, удивилась — откуда, думаю, он в этом пекле взялся. А он подбежал к нам, говорит: «Девушка, голову повыше поднимите…» Как будто не рвутся кругом снаряды, а я сижу в каком-нибудь фотоателье…»
Ольга Игнатович. Освобождение Освенцима. 1945 год
Ольга Игнатович — сестра легендарного советского фотографа Бориса Игнатовича. Вместе с братом начала фотографировать в конце 1920-х, а в 1930-х уже стала известным автором. Она снимала освобождение Украины, Польши, Чехословакии и Австрии. Игнатович была одним из первых фотокорреспондентов, которые вошли на территорию концлагерей Майданек и Освенцим, а ее работы использовали на Нюрнбергском процессе.
Павел Трошкин. В перерыве между боями. 1941 год
Павел Трошкин участвовал в боях на Халхин-Голе, в советско-финской и Великой Отечественной войнах. Фотографировал оборону Москвы, Сталинградскую и Курскую битвы, сражения в Крыму и освобождение Украины. В 1941 году под Могилевом он сделал снимки подбитой немецкой техники. Они стали первым масштабным фотосвидетельством героизма советских воинов. Павел Трошкин погиб в октябре 1944 года в бою с бандеровцами.
Он стал снимать бойцов в лесу за чтением газет, которые мы привезли из редакции. Я впервые с удивлением увидел, как работает фотокорреспондент. До сих пор я наивно представлял себе, что он просто-напросто ловит разные моменты жизни и снимает. Но Трошкин десять раз пересаживал бойцов так и эдак, переодевал каски с одного на другого, заставлял их брать в руки винтовки. В общем, мучил их целых полчаса.
Константин Симонов
В советском фоторепортаже было немало постановочных снимков. Такая специфика работы объяснялась дефицитом пленки, стандартами и требованиями редакций, тем, что приходилось следовать тематическим планам. Однако реальные события, свидетелями которых становились фотокорреспонденты, давали им много материала и для спонтанных съемок.
Михаил Трахман. Белорусские партизаны взрывают мост, 1943 год. Ленинградские партизаны на марше, 1942 год. Партизанская атака, 1941 год
Михаил Трахман увлекся фотографией еще в школьные годы. В 1939 году его призвали в армию, на финскую войну. В Великую Отечественную Трахман работал фотокорреспондентом ТАСС и Совинформбюро. Наиболее известна его «партизанская серия», снятая в тылу врага на Ленинградском и Белорусском направлении. Михаил Трахман и сам участвовал в боевых рейдах и операциях против немецких карателей.
Отснятые пленки ни в коем случае не должны были попасть к врагу, поэтому фотограф привязывал к коробке с ними гранаты и носил их с собой. Трахмана постоянно сопровождали два партизана. Фотокорреспондент сохранил их портреты и позже вспоминал: «Это мы с ними по немецким тылам ездили. Телохранители мои. Не раз жизнь мне спасали. Как-то во время наступления карательной армии они меня успокаивали: «Не бойся, Миша, мы тебя живым фашистам не отдадим».
Читайте также:
Дмитрий Бальтерманц. Горе. 2 января 1942 года
Дмитрий Бальтерманц, выпускник мехмата Московского государственного университета, отказался от академической карьеры в пользу фотожурналистики. В годы войны он запечатлел для газеты «Известия» оборону столицы, военные действия в Крыму, Сталинградскую битву. Но самым известным снимком автора стала фотография «Горе».
Во время десанта на Феодосию и Керчь в декабре 1941 года Бальтерманц сфотографировал Багеровский ров. В нем навсегда остались семь тысяч человек, расстрелянных фашистами. Также на фото попали их близкие, которые пытались найти среди погибших своих соседей, друзей и родственников. Бальтерманц вспоминал: «Сцены были ужасными. Это так меня потрясло, что все последующее стерлось в памяти».
Как и многие другие легендарные военные снимки, «Горе» опубликовали много лет спустя, в 1960-х годах, когда в Москву приехал итальянский фотограф Кайо Гарруба — он собирал материалы для выставки «Что есть человек». Фотографию Дмитрия Бальтерманца признали лучшей. Разрешение на ее публикацию запрашивали крупные мировые агентства и СМИ: «Штерн», «Пари-матч», «Лайф» и даже службы Ватикана, которые планировали использовать снимок в духовной энциклопедии как иллюстрацию человеческого горя. Выставка «Что есть человек» несколько лет ездила по разным странам.
Вместе с ней путешествовал специальный ящик, куда посетители выставки бросали свои отзывы. И вот после того, как она закрылась, был сделан подсчет результатов, и оказалось, что этот приз зрителей достался моей фотографии. В этой же телеграмме говорилось, что мне причитается приз-премия — шесть тысяч западногерманских марок и для их получения меня приглашают на торжественное закрытие выставки, которое состоится через три дня в Гамбурге. Срок этот был невероятно коротким для оформления документов, а кроме того, даже если бы их и успели оформить, я все равно не смог бы туда поехать, так как я тогда работал на очень важном событии — Совещании коммунистических и рабочих партий в Кремле. Деньги эти я потом получал в Москве. Нужно было заполнить много разных бумаг и подписать их в нескольких инстанциях. Один из высокопоставленных чиновников, расписываясь на документе, фыркнул: «Хотел бы я видеть, что же такое нужно снять, чтобы за это капиталисты так раскошелились!» Первое желание у меня было плюнуть и уйти. Но потом я решил иначе. И на следующий день привез ему фотографию. Он вышел из-за своего громадного стола… и очень долго рассматривал снимок, потом пожал мне руку и очень почтительно проводил до дверей кабинета. Потом я несколько лет на праздники получал от него поздравительные открытки…
Дмитрий Бальтерманц
Фотографии предоставлены организаторами
Смотрите также
