Шопинг по-русски. От ярмарки до гастронома

Знаток древней Москвы, мастер исторической реконструкции любил заглянуть в прошлое столицы. Москва белокаменная и, как следует из полотна художника столетней давности, — читающая. Деревянные прилавки — да с крышей, чтобы уберечь бумажный товар от непогоды. Книжные лавочки на Спасском мосту в XVII веке. Изначально продавали на бойком месте книги религиозные — рукописные и печатные. Дополнился ассортимент букварями, травниками и даже сборниками песен. Особый спрос был на лубочные картинки. Покупки тут же обсуждали — чем не первые читательские клубы?

В лавку по особому поводу. Покупка приданого — дело важное, не терпит суеты. Да и с примеркой в тесноте маленького магазинчика тканей — не развернуться. Так что прикинуть наряд будущей невесты можно и на улице. Смущенная — будущая новобрачная, услужливый — галантный продавец, придирчивые — суровые родители, и, как водится, — любопытные зеваки. Белая фата притягивает взгляды. Вот и повод — кому-то вздохнуть с ностальгией, а кому-то — с сожалением. От мастера жанровых сцен Владимира Маковского не ускользнула ни одна деталь.

Ярмарка — как праздник. Взгляд главного живописца «третьего сословия» Бориса Кустодиева. «Богатырь русской живописи», как именовал Кустодиева Илья Репин, с особой охотой рисовал не только купчих у самовара, но и лавочников. За рекламой товара и подсчетом прибыли. Шум и разговоры: переливы гармошки и гомон голосов. Ярмарка — повод надеть юбку поцветастее и платок понаряднее, рубаху выходную да лапти новые. А еще — повод товаров для хозяйства прикупить и подивиться, да хоть на куклу деревянную. Особенно если ты девочка лет шести. Хоть и держишь уже одну, а другие все равно хочется.

В поход — за экзотикой. Место назначения — восточный базар. Неотъемлемая часть любого заморского путешествия. Белокаменные улицы, палящее солнце и такая притягательная тень в нише торговых лавок восточных купцов. Уютный полумрак и не менее уютные товары: шелковистые ковры с гипнотическим узором и струящиеся ткани. Таким восточный базар увидел русский живописец, один из основателей Тифлисского общества изящных искусств Рихард-Карл Зоммер. Художник писал со знанием дела: в начале ХХ века объехал всю Среднюю Азию и Закавказье.

За продуктами. В мясную лавку. Как и следует представителю русского авангарда, Алексей Моргунов увидел даже лавку мясника яркой и красочной. Товар на прилавке — словно праздничные флаги на башнях. Для четкого ориентира — рядом с самой притягательной на рынке торговой точкой крутится собачка. Целеустремленная и сосредоточенная. Автор картины, внебрачный сын Алексея Саврасова, ученик Константина Коровина, за свою творческую жизнь оставил позади немало стилей и жанров — от неопримитивизма до феврализма, неоклассицизма и, наконец, соцреализма.

В сельпо — за настроением. Горящие глаза так хорошо видны из-за прилавка. Солнечно-желтый, конечно, к лицу. Отрез с россыпью ярких цветов, возможно, станет струящимся на женской фигуре платьем. Балалайки и гитары, самовары и подносы, будильники и оцинкованные ведра. Сельский магазин — праздная тема для художника Виктора Киселева. Он все больше писал односельчан за работой — в деревне Комаровка Ульяновской области. Но перед праздником — можно и про настроение, которое при походе за покупками никто не отменял.

От маленьких лотков — к универмагам. Эпоха советской торговли диктует новый стиль: не просто большие торговые залы, но зачастую — колонны, арки, эркеры. И это не музей. Советский гастроном — звучало гордо. Взгляд из 1938 года — работа Юрия Пименова. Автор знаменитой «Новой Москвы» разглядел особый блеск в обычном магазине. Гигантские окна, высокие потолки, продавцы в белом, стройные ряды продуктов.

Эстетика и стиль, вплоть до овальных витрин. Окорок за прозрачным стеклом — хоть пиши отдельный натюрморт. Особый штрих — дама в лихо заломленном берете небрежно снимает перчатку. Если б не плетеная корзина, решишь — пришла на выставку.