Рисунки из блокнота
В московской галерее «Роза Азора» открылась выставка Александра Лабаса. Теперь в небольшом помещении одной из старейших галерей столицы показывают совсем другого Лабаса. Уютного и домашнего, ведь в экспозиции — творческая кухня мастера: этюдные зарисовки, беглые наброски, которые художник делал в разные периоды своей жизни.
Имя художника, в советское время преданное забвению, стало за последние несколько лет известно широкому зрителю благодаря усилиям Ольги Бескиной-Лабас, племянницы живописца, организовавший большие экспозиции в Третьяковской галерее, Русском музее и ГМИИ им. А.С. Пушкина.
Выставку назвали «Неформат», поскольку все представленные рисунки небольшого размера — с ладонь. Хотя некоторые из них вполне законченные работы. Художник никогда не расставался с блокнотом и карманным набором красок. Он делал зарисовки даже в 1941 году, во время ночных дежурств на крыше, где вместе с художником Петром Митуричем гасил зажигательные бомбы, спасая от пожара родной дом.
Как рассказала «Культуре.рф» Ольга Бескина-Лабас, идея выставки родилась спонтанно: «Иногда к созданию экспозиции очень долго готовишься, годами, а иногда идея возникает за одну минуту. Люба Шакс (куратор галереи. — Прим. ред.) пришла ко мне в мастерскую, увидела несколько композиций с этюдами и сказала: «Давайте сделаем выставку». Я сразу согласилась. А потом, к нашему счастью, Георгий Франгулян согласился сделать экспозицию. Потому что когда один большой художник соприкасается с другим большим художником, это замечательно. Бывают выставки очень сложные, но все равно радостные и счастливые, а бывает, как вот эта, очень легкая, очень праздничная, немного домашняя, и мне радостно оттого, что наконец и этот материал дождался своего часа. И я счастлива, что выставка проходит в такой галерее, где всегда очень достойная подача материала, прием гостей, к тому же, не обладая большим пространством, «Роза Азора» всегда держит высокую планку и не показывает какой-то ерунды».
Скульптор Георгий Франгулян, на счету которого не один выставочный проект, чувствует пространство, как никто другой. Он разместил эти небольшие картинки за стеклянными лентами и на стенах: «У него во всех вещах присутствует воздух. Воздух и движение — это его кредо. Еще прозрачность. Поэтому я и сделал выставку прозрачной. А движение, которое задают эти стеклянные ленты, — это его автомобили несущиеся, это его самолеты летящие. Это его идея, которую я просто взял и в ином виде выразил. Это то, что он потом не мог сделать, а мы сделали. То есть он всегда где-то в голове держал это движение. И вот эти «открыточки», которые на самом деле очень трудно выставить в таком количестве. Поэтому я и создал такое движение, чтобы эти листы просто висели в воздухе. Замысел на самом деле лежал на поверхности. То есть когда меня пригласили, я еще по дороге в галерею ехал и понимал, что я сделаю».
Действительно, и в живописи, и в этюдах Лабаса всегда много воздуха, что вполне соответствовало мироощущению художника: «Талант подобен порывам свежего ветра, он то искрится, как река в утренних лучах солнца, а то затихает на мгновение в таинственной глубине незримого колодца, в тайниках беспокойного сердца. Вы чувствуете перебои в биении пульса, как затишье перед бурей», — писал он в своих дневниках.
Ученик корифеев «Бубнового валета» Ильи Машкова и Петра Кончаловского, а еще Малевича и Кандинского, один из ярких представителей «Общества станковистов», обвиненный в формализме, чудом избежавший ареста в 1937 году, Александр Лабас не был сломлен и продолжал рисовать так, как видел.
Карьеристы, бездарные художники и искусствоведы специально придумали ярлык «формализм», чтобы приклеить его Фаворскому, Петрову-Водкину, Кузнецову, Фальку и более молодым художникам, в том числе и мне. Что этих карьеристов малоталантливых интересовало, первое — деньги, ну и слава, которую они искусственно создавали своими высокими постами, — все, кроме настоящего искусства… Бездарные художники торжествуют, если им удается взять за горло одаренных людей. Далеко не все мои товарищи обладали большой волей, которая иногда требует громадных жертв. Многие оставляли лазейку и шли на компромисс с собственной совестью, чего я не мог никогда, и потому мне приходилось в жизни особенно трудно. Но я об этом не жалею. Я не мог иначе. Я все же каким-то чудом делал свое дело.
Из дневников Александра Лабаса
Он, конечно же, был невыездным, а ведь путешествия для художника, обожавшего прогресс и движение, рисовавшего дирижабли, самолеты и метро, были очень важны. Представленные на выставке этюды — это Москва и Подмосковье, Ташкент, где он жил в эвакуации Коктебель, куда Александр Лабас ездил несколько лет подряд в 1950-е годы, Ялта 1970-х, обожаемая Рига и пляжи Юрмалы, аэропорт Внуково, портреты любимой жены и небольшие натюрморты. И всегда наготове был блокнот, чтобы запечатлеть эту жизнь в динамике и никак по-другому. Заданное Георгием Франгуляном движение, разбросанные под стеклом небольшие «открытки» сопровождаются цитатами из воспоминаний художника. Других подписей нет. Зритель и сам определит, что перед ним: побережье Балтийского или Черного моря, Москва или Рига. Здесь важно другое — то светлое настроение и легкость исполнения, которые как нельзя кстати подходят и этой весенней экспозиции, и погоде за окном.
Выставка на Никитском бульваре 14, открыта до 12 мая.
Смотрите также