Дачная культура: фермер Толстой, садовод Чехов и огородник Пастернак

Лев Толстой не был дачником в современном смысле: он вместе со своей большой семьей жил в имении Ясная Поляна в Тульской области и занимался хозяйством ежедневно.

Знаменитый яснополянский сад посадил дед Толстого — Николай Волконский. В 1847 году, когда 19-летний Лев Толстой стал хозяином поместья, участок был размером в 10 гектаров. На территории росло около сотни плодовых деревьев. Со временем литератор расширил сад и высадил несколько тысяч яблонь. В хозяйстве Толстому всегда помогала жена, которая однажды хвасталась сестре: «Посадила разных деревьев 6400 штук!»

На своем участке писатель строил теплицы, оранжереи, выращивал парк, обзавелся огородом. Толстой с охотой работал в поле наравне с крестьянами и разводил пчел. Он любил свои владения и в автобиографической повести «Юность» писал, что «одно из главных удовольствий» — ходить «в огород или сад есть все те овощи и фрукты, которые поспевали».

Дневники сохранили мысли и тревоги Толстого о саде. Он переживал, что «мыши объели штук 300 прекрасных яблонь», и раздумывал, где хранить зимой урожай: «…подвалы есть, но они сопрели и завалились. Я велел починить, но сделать попроще — для кореньев и капусты».

Хозяйство не было для семейства просто хобби: продажа фруктов и древесины давала доход. Например, в 1892 году урожай в яблоневых садах принес Толстым 1700 рублей серебром — годовая зарплата инженера в то время была около 1000 рублей. Садоводство занимало писателя и с педагогической точки зрения. В своей школе он преподавал естествознание, ботанику, землемерство, ходил вместе с детьми за грибами, ягодами, знакомился с лесом, изучал деревья.

В начале XX века яблоневый сад в Ясной Поляне насчитывал восемь тысяч деревьев, еще росли персики, груши, сливы. Держал Толстой и домашний скот: в поместье разводили лошадей, овец, свиней и кур. Жена писателя растила свой аптекарский огород с лечебными травами; отварами из них лечились не только Толстые, но и прислуга.

Одна из самых известных дач Антона Чехова находилась в селе Мелихово Московской области, там писатель жил со своей семьей. Современники вспоминали, что Чеховы обладали талантом к садоводству. Переводчица и драматург Татьяна Щепкина-Куперник побывав в гостях в Мелихово, писала, что на этой даче работали все: «…кто занялся садом, кто огородом, кто посевами, при помощи двух работников не покладая рук чистили, сажали, сеяли». Она же говорила, что у Чеховых есть одно свойство — «их, как говорится, «слушаются» растения и цветы». И сам писатель шутил о своем садоводческом таланте: «хоть палку воткни, вырастет».

Когда у писателя обострился туберкулез, он переехал в Крым и купил дачу в деревне Аутка. Это был участок, заросший чертополохом, с пустырем и оврагами. Чехов шутливо сообщал о своих планах: «Сад будет необыкновенный. Сажаю я сам собственноручно. Одних роз посадил сто — и все самые благородные».

По просьбе писателя, московский архитектор Лев Шаповалов построил «белую дачу» — двухэтажный дом с мезонином. Озеленением участка в 3700 квадратных метра занялся сам литератор. Чехов писал сестре: «Вчера посадил 12 черешен, 4 пирамидальных шелковицы, два миндаля и еще кое-что. Деревья хорошие, скоро дадут плоды. И старые деревья начинают распускаться, груша цветет, миндаль тоже цветет розовыми цветами. Птицы, по дороге на север, ночуют здесь в садах и поутру кричат, например дрозды. Вообще очень хорошо, и если бы мамаша была здесь, то она не пожалела бы».

Жена писателя Ольга Книппер-Чехова говорила, что Чехов настолько любил все, что связано садоводством, что даже вид срезанных цветов наводил уныние: …случалось, дамы приносили ему цветы, он через несколько минут после их ухода молча выносил их в другую комнату».

Чехов записывал названия всех растений, которые посадил на ялтинской даче, — всего 159 наименований. Среди них — кипарисы, тополя, кедр, сирень, яблони, шелковицы. Писатель шутил: «Если бы я теперь бросил литературу и сделался садовником, то это было бы очень хорошо, это прибавило бы мне лет десять жизни».

Дачу в Гатчине Куприн приобрел в 1911 году, он писал: «Домик купил, покрасил в зеленый цвет — цвет надежды. Семья в полном благополучии, и я очень много пишу». В «зеленом домике» Александр Куприн поселился с женой и дочерью Ксенией.

Писатель любил жить на природе и радовался, что в Гатчине смог создать себе полную иллюзию деревни: только в таких условиях он мог ощутить необходимый душевный покой.

Дочь писателя вспоминала, что, купив дом, отец «с жадностью человека, соскучившегося по любимому делу, начал копать, сажать, благоустраивать свой маленький участок». На даче Куприн выращивал картофель, репу, свеклу, сельдерей, лук, морковь, чеснок, проводил опыты по скрещиванию цветов, разводил гусей, кур, бойцовых петухов и держал лошадей. Куприн говорил, что садоводство — его второе после писательства призвание.

В Гражданскую войну Куприну пришлось уехать из России и покинуть дачу. В эмиграции он с грустью вспоминал о том, что оставил: «Мне не жаль собственности, но мой малый огородишко, мои яблони, мой крошечный благоуханный цветник, моя клубника «Виктория» и парниковые дыни-канталупы «Женни Линд» — вспоминаю о них, и в сердце у меня острая горечь».

Поэт Максимилиан Волошин был не из тех дачников, что любят возиться с землей. Но он с большим удовольствием проводил время и принимал гостей на своей даче в Крыму. В коктебельском доме собиралась вся литературная богема. За год в нем могли побывать сотни гостей, в середине 1920-х к Волошину приехали более 400 писателей, художников, композиторов со всей страны. Здесь гостили Марина Цветаева и Валерий Брюсов, Михаил Булгаков и Викентий Вересаев, Максим Горький, Петр Кончаловский и многие другие творческие люди.

Дачу поэт спроектировал сам. В доме было 22 комнаты, 15 из которых Волошин сдавал. Андрей Белый так отзывался о даче: «Совсем не курорт. Свободное дружеское сожитие». Он же советовал гостям привезти с собой обеденный прибор, тарелку и таз. Плату Волошин брал только за обеды, а комнаты сдавал бесплатно.

Своим гостям Волошин придумал имя — «обормоты», всех новых участников посвящали в одноименный орден. Было к проживающим и требование: обязательная «любовь к людям и внесение доли в интеллектуальную жизнь дома».

Обустройством быта, разведением сада и огорода Волошин не занимался. Одна из гостей — поэтесса Евгения Герцык вспоминала холостяцкое хозяйство: «…на террасе с земляным полом, пристроенной к скромной даче, нас потчуют обедом — водянистый, ничем не приправленный навар капусты запиваем чаем, заваренным на солончаковой коктебельской воде. Оловянные ложки, без скатерти». Волошины «были неприхотливы в еде, равнодушны к удобствам, свободны от бытовых пут».

В годы Гражданской войны писатель занял позицию «над схваткой» и принимал у себя как красных, так и белых. После революции его дача стала домом творчества, а после смерти, по завещанию, перешла Союзу советских писателей.

Пастернак был городским жителем, но с юных лет знал, что такое работа в огороде. В годы Гражданской войны вместе с сестрой он жил на даче у дяди Осипа Кауфмана в Касимове. Там они ухаживали за картошкой и другими овощами, помогали с засолкой на зиму.

Своей дачей Пастернак обзавелся в 1936 году: его семье выделили дом в подмосковном поселке Переделкино. Поэт сразу начал обустраивать там хозяйство. До обеда — писал и трудился над своими произведениями. В час дня спускался из кабинета в сад: возиться в огороде, окучивать картофель. Он срезал с яблонь сухие ветви, сжигал листья, привозил навоз и удобрял землю. Огород спас Пастернака во время войны: он жил на даче и питался картошкой, которую сам вырастил.

За любовь работать в огороде и саду современник Бориса Пастернака литератор Корнелий Зелинский называл его «гениальный дачник». Об увлечении Пастернака знали все соседи по Переделкину. Писатель Александр Фадеев в знак дружбы велел своему садовнику высадить на даче Пастернака несколько яблонь. Пастернак был очень тронут.

Невестка Пастернака рассказывала, что особенно хорошо на даче у него росли кабачки. Сам писатель их не любил, но раздавал урожай знакомым. Чаще всего Бориса Пастернака можно было увидеть с лопатой в руках: он сам перекапывал весь участок. В стихотворении «Летний день» поэт писал: