Рильке и Россия

Лу Андреас-Саломе — писательница, философ, «дама опасного ума», как говорил о ней Зигмунд Фрейд. Райнер Мария Рильке прочел ее религиозно-философское эссе «Иисус-еврей» и стал искать знакомства с автором. Еще до первой встречи поэт анонимно посылал ей свои стихотворения. Они познакомились 12 мая 1897 года у романиста Якоба Вассермана, и на другой же день Рильке написал Андреас-Саломе проникновенное взволнованное письмо — так начались их многолетние отношения.

Весной 1897 года Андреас-Саломе ездила в Россию и сотрудничала с журналом «Северный вестник». Рильке, как и его возлюбленная, страстно увлекся русской литературой. Они вместе отправились в Россию — в первый раз с мужем Лу Андреас Саломе, а во второй — вдвоем. Во время путешествий Райнер Мария Рильке посетил множество городов: Москву и Петербург, Казань и Нижний Новгород, Киев и Великий Новгород. Еще в Германии он запасся рекомендательными письмами и знакомился в России с художниками и писателями. Он побывал в Ясной Поляне у Льва Толстого и в деревне Низовка Тверской губернии у крестьянского поэта Спиридона Дрожжина.

Когда Рильке и Андреас-Саломе вернулись в Германию, их отношения ухудшились. В начале 1901 года они расстались, и общение прервалось на два с половиной года.

Уже в апреле 1901 года Рильке женился на своей близкой подруге — скульпторе Кларе Вестхоф, а в декабре родилась их дочь Рут. Постепенно между Рильке и Андреас-Саломе возобновилась теплая дружеская переписка — и доверительные отношения сохранились между ними до конца жизни поэта. Свой сборник стихотворений «Часослов» Рильке посвятил Андреас-Саломе фразой: «Вложено в руки Лу».

13 декабря 1926 года Рильке, больной лейкемией, написал Лу последнее, прощальное письмо — о боли: «И теперь, Лу, я не знаю, как много Ада, ты знаешь, какую боль, физическую, поистине огромную, я впустил в пласты моего существования <…> Эта боль покрывает меня. Подменяет меня. Днем и ночью. <…> Что-то носится в воздухе на исходе этого года, предвещающее беду, угрожающее». Попрощался с подругой он по-русски: «Прощай, дорогая моя».

Райнер Мария Рильке и Леонид Пастернак впервые встретились в апреле 1899 года — это были первые дни поэта в России. Художник так описал своего гостя: «…в моей мастерской стоял молодой человек, очень еще молодой, белокурый, хрупкий, в темно-зеленом тирольском плаще. В руках у него были рекомендательные письма от друзей моих из Германии, с просьбой оказать подателю помощь словом и делом в его знакомстве со страной и ее жителями. Просили меня также… познакомить его с Толстым. Имя неизвестного поэта Райнер Мария Рильке… мне ничего не сказало. Но весь внешний облик этого молодого немца с его небольшой мягкой бородкой и крупными голубыми, по-детски чистыми, вопрошающими глазами и то, как он стоял, осматривая комнату, скорее напоминало русского интеллигента. Его благородная осанка, его жизнерадостное подвижное существо, необузданный восторг по поводу всего виденного им уже в России, этой, как он выражался, «святой для него стране» — все это сразу очаровало меня, и уже после первой короткой беседы мы чувствовали себя старыми добрыми друзьями (какими впоследствии мы и стали)».

Позже Рильке и Пастернак часто писали друг другу, а вот виделись вживую только трижды. В последний раз они случайно встретились в 1914 году в железнодорожном вагоне в Швейцарии.

Полотно с изображением Рильке Леонид Пастернак написал уже после смерти поэта. Художник стремился создать «подлинный портрет» своего друга. На картине Рильке сидит, откинувшись назад, и держит на коленях скрещенные руки. Он «так же терпеливо, так же серьезно, так же вне времени» ожидает чего-то. Так, по словам самого поэта, ожидает чего-то русский человек, в котором спит «нечто от художника».

В 1932 году Пастернак представил картину в Берлине. Художник Павел Эттингер, близкий знакомый Райнера Марии Рильке, писал, что полотно удовлетворило самых строгих судей, а вдову поэта Клару Вестхоф тронуло до слез. Этот портрет Пастернак позже писал — в разных техниках, но неизменно сохраняя композицию.

Лу Андреас-Саломе описывала Льва Толстого как «графа в рабочем халате», «единственного живущего» из всех великих русских писателей и «парадоксально гигантскую личность». В ее коллекции была маленькая черно-белая репродукция известного портрета Толстого работы Ильи Репина, который очень соответствовал такому образу писателя. Репродукцию обрамляла экстравагантная, китчевая рамка из бересты.

Рильке тоже был большим почитателем Толстого и воспринимал писателя как воплощение всей русской культуры. Поэтому, задумывая поездку 1899 года, он рассчитывал встретиться с графом.

Встрече помог Леонид Пастернак: он в то время иллюстрировал роман «Воскресение» и рекомендовал писателю молодого немецкого поэта. Лев Толстой принял Рильке и Андреас-Саломе в своем московском доме. Поэт очень хотел побеседовать с Толстым о Боге и религии, о России — однако самого Толстого, казалось, встреча вовсе не заинтересовала, а их взгляды разошлись. Рильке был заворожен православной обрядностью, видел особую глубину в религиозном чувстве, с восхищением говорил о вере русского народа. Однако Толстой таких патетических чувств не испытывал и даже посоветовал молодому Рильке не посещать православные богослужения. Это несовпадение взглядов глубоко задело поэта, и он разочаровался в своем кумире.

Он начал писать свой единственный роман «Записки Мальте Лауридса Бригге» в 1904 году как своего рода вторую часть «Историй о Господе Боге». В книге было два русских героя. Один из них — «маленький чиновник» Николай Кузьмич, который все время лежал на диване и читал наизусть стихи Пушкина и Некрасова. Другой — самозванец Гришка Отрепьев — называл себя сыном Ивана Грозного и даже недолго правил Россией.

Изначально Рильке собирался завершить роман сценой в Ясной Поляне. На страницах черновика, выставленного в Доме Остроухова, описана беседа с яснополянским стариком. Но эти наброски не вошли в итоговый текст. Черновик перечеркнут крест-накрест: так Рильке поставил точку в своем многолетнем восхищении русским писателем.

Одно из шести стихотворений, написанных Рильке на русском языке, — «2. Песня». В ней поэт описывает не столько свои впечатления от России, сколько религиозные переживания. Стихотворение посвящено «темному Богу» с коричнево-черных икон, которого Рильке обрел под сумеречными сводами российских храмов. В философии поэта темнота символизировала тишину, сосредоточенность и погружение в молитву, а «темный Бог» противопоставлялся сияющему, но «мертвому» Богу западной традиции.