Импрессионизмом «переболели» едва ли не все русские живописцы рубежа XIX—XX вв.еков.
Импрессионизм появился во Франции, но только лишь Францией его распространение не ограничилось. Приход к импрессионизму был естественным этапом развития всех западных школ: в ответ на довлеющий академизм художники обращались к работе с формой, экспериментировали с живописной передачей света и цвета. Мировой импрессионизм как явление — это совокупность его национальных вариантов. Можно говорить об испанском и британском, скандинавском и немецком, американском и русском импрессионизме, каждый из которых похож и не похож на французский.
В отечественной истории искусства не найдется мастера, который оставался бы верен импрессионизму на протяжении всей жизни и мог бы быть безоговорочно назван импрессионистом. Вместе с тем импрессионизмом «переболели» едва ли не все русские живописцы рубежа XIX–XX веков. Изучение его находок обогащало палитру и раскрепощало руку, меняло видение навсегда. Константин Коровин писал, что стремится передать «трепет и шум листьев», «ноты-звуки природы, света, солнца». Валентин Серов заявлял: «Пусть будет красиво написано, а что написано, нам неинтересно».
Однако импрессионистические работы встречаются не только у тех, чьи имена напрямую ассоциируются с импрессионизмом. Пробовали себя в импрессионизме и Борис Кустодиев, и Виктор Борисов-Мусатов, и Константин Юон, и Николай Богданов-Бельский, и даже Илья Репин, который на словах новые течения отвергал и писал в их адрес обличающие статьи.
Позднее, в XX столетии, импрессионизм наравне с сезаннизмом, кубизмом, футуризмом воспринимался самими художниками как необходимая ступень обучения, благодаря которой «все ограмотились», как называл это Кузьма Петров-Водкин. Все виднейшие авангардисты — Михаил Ларионов, Наталия Гончарова, Казимир Малевич, Василий Кандинский — прошли через увлечение импрессионизмом.
Вопреки расхожему мнению о том, что советская живопись была представлена исключительно социалистическим реализмом, после 1917 года импрессионизм никуда не исчез, хотя, конечно, его присутствие на выставках зачастую было невозможно. Одни, как Александр Герасимов и Дмитрий Налбандян, ухитрялись создавать импрессионистические полотна одновременно с заказными портретами партийной элиты. Другие были вынуждены скрываться: им отказывали в выставках, их преследовали за «формализм». Например, советский лирик Юрий Пименов сам себя называл «реалистическим импрессионистом»: каждая его картина была талантливо пойманным мгновенным впечатлением.
В отечественной истории искусства не найдется мастера, который оставался бы верен импрессионизму на протяжении всей жизни и мог бы быть безоговорочно назван импрессионистом. Вместе с тем импрессионизмом «переболели» едва ли не все русские живописцы рубежа XIX–XX веков. Изучение его находок обогащало палитру и раскрепощало руку, меняло видение навсегда. Константин Коровин писал, что стремится передать «трепет и шум листьев», «ноты-звуки природы, света, солнца». Валентин Серов заявлял: «Пусть будет красиво написано, а что написано, нам неинтересно».
Однако импрессионистические работы встречаются не только у тех, чьи имена напрямую ассоциируются с импрессионизмом. Пробовали себя в импрессионизме и Борис Кустодиев, и Виктор Борисов-Мусатов, и Константин Юон, и Николай Богданов-Бельский, и даже Илья Репин, который на словах новые течения отвергал и писал в их адрес обличающие статьи.
Позднее, в XX столетии, импрессионизм наравне с сезаннизмом, кубизмом, футуризмом воспринимался самими художниками как необходимая ступень обучения, благодаря которой «все ограмотились», как называл это Кузьма Петров-Водкин. Все виднейшие авангардисты — Михаил Ларионов, Наталия Гончарова, Казимир Малевич, Василий Кандинский — прошли через увлечение импрессионизмом.
Вопреки расхожему мнению о том, что советская живопись была представлена исключительно социалистическим реализмом, после 1917 года импрессионизм никуда не исчез, хотя, конечно, его присутствие на выставках зачастую было невозможно. Одни, как Александр Герасимов и Дмитрий Налбандян, ухитрялись создавать импрессионистические полотна одновременно с заказными портретами партийной элиты. Другие были вынуждены скрываться: им отказывали в выставках, их преследовали за «формализм». Например, советский лирик Юрий Пименов сам себя называл «реалистическим импрессионистом»: каждая его картина была талантливо пойманным мгновенным впечатлением.
Импрессионизм появился во Франции, но только лишь Францией его распространение не ограничилось. Приход к импрессионизму был естественным этапом развития всех западных школ: в ответ на довлеющий академизм художники обращались к работе с формой, экспериментировали с живописной передачей света и цвета. Мировой импрессионизм как явление — это совокупность его национальных вариантов. Можно говорить об испанском и британском, скандинавском и немецком, американском и русском импрессионизме, каждый из которых похож и не похож на французский.
В отечественной истории искусства не найдется мастера, который оставался бы верен импрессионизму на протяжении всей жизни и мог бы быть безоговорочно назван импрессионистом. Вместе с тем импрессионизмом «переболели» едва ли не все русские живописцы рубежа XIX–XX веков. Изучение его находок обогащало палитру и раскрепощало руку, меняло видение навсегда. Константин Коровин писал, что стремится передать «трепет и шум листьев», «ноты-звуки природы, света, солнца». Валентин Серов заявлял: «Пусть будет красиво написано, а что написано, нам неинтересно».
Однако импрессионистические работы встречаются не только у тех, чьи имена напрямую ассоциируются с импрессионизмом. Пробовали себя в импрессионизме и Борис Кустодиев, и Виктор Борисов-Мусатов, и Константин Юон, и Николай Богданов-Бельский, и даже Илья Репин, который на словах новые течения отвергал и писал в их адрес обличающие статьи.
Позднее, в XX столетии, импрессионизм наравне с сезаннизмом, кубизмом, футуризмом воспринимался самими художниками как необходимая ступень обучения, благодаря которой «все ограмотились», как называл это Кузьма Петров-Водкин. Все виднейшие авангардисты — Михаил Ларионов, Наталия Гончарова, Казимир Малевич, Василий Кандинский — прошли через увлечение импрессионизмом.
Вопреки расхожему мнению о том, что советская живопись была представлена исключительно социалистическим реализмом, после 1917 года импрессионизм никуда не исчез, хотя, конечно, его присутствие на выставках зачастую было невозможно. Одни, как Александр Герасимов и Дмитрий Налбандян, ухитрялись создавать импрессионистические полотна одновременно с заказными портретами партийной элиты. Другие были вынуждены скрываться: им отказывали в выставках, их преследовали за «формализм». Например, советский лирик Юрий Пименов сам себя называл «реалистическим импрессионистом»: каждая его картина была талантливо пойманным мгновенным впечатлением.
В отечественной истории искусства не найдется мастера, который оставался бы верен импрессионизму на протяжении всей жизни и мог бы быть безоговорочно назван импрессионистом. Вместе с тем импрессионизмом «переболели» едва ли не все русские живописцы рубежа XIX–XX веков. Изучение его находок обогащало палитру и раскрепощало руку, меняло видение навсегда. Константин Коровин писал, что стремится передать «трепет и шум листьев», «ноты-звуки природы, света, солнца». Валентин Серов заявлял: «Пусть будет красиво написано, а что написано, нам неинтересно».
Однако импрессионистические работы встречаются не только у тех, чьи имена напрямую ассоциируются с импрессионизмом. Пробовали себя в импрессионизме и Борис Кустодиев, и Виктор Борисов-Мусатов, и Константин Юон, и Николай Богданов-Бельский, и даже Илья Репин, который на словах новые течения отвергал и писал в их адрес обличающие статьи.
Позднее, в XX столетии, импрессионизм наравне с сезаннизмом, кубизмом, футуризмом воспринимался самими художниками как необходимая ступень обучения, благодаря которой «все ограмотились», как называл это Кузьма Петров-Водкин. Все виднейшие авангардисты — Михаил Ларионов, Наталия Гончарова, Казимир Малевич, Василий Кандинский — прошли через увлечение импрессионизмом.
Вопреки расхожему мнению о том, что советская живопись была представлена исключительно социалистическим реализмом, после 1917 года импрессионизм никуда не исчез, хотя, конечно, его присутствие на выставках зачастую было невозможно. Одни, как Александр Герасимов и Дмитрий Налбандян, ухитрялись создавать импрессионистические полотна одновременно с заказными портретами партийной элиты. Другие были вынуждены скрываться: им отказывали в выставках, их преследовали за «формализм». Например, советский лирик Юрий Пименов сам себя называл «реалистическим импрессионистом»: каждая его картина была талантливо пойманным мгновенным впечатлением.
Материалы по теме
