Творческое наследие ненецкого сказителя Семена Эттовича Яра из поселка Носок Таймырского муниципального района Красноярского края

Таймырские (енисейские) ненцы проживают по левому берегу реки Енисей в носковской и тухардской тундре. Разделение тундр на Носковскую и Тухардскую произошло сравнительно недавно (после строительства поселка Тухард в 1970-е годы) и не повлекло за собой разделения местной традиционной культуры на локальные фольклорные традиции. Таймырские (енисейские) ненцы — наиболее восточная локальная группа ненцев. Они разговаривают на таймырском диалекте тундрового наречия ненецкого языка, отличающемся от центральных говоров некоторыми особенностями произношения [См. Библиографию №6, С. 8–9]. Жанрово-стилевой состав фольклора таймырских ненцев близок соседним локальным группам — ненцам Гыданского полуострова и Ямала.

Сказитель и певец Семен Эттович Яр родился в 1952 году в семье оленевода у Карского моря, неподалеку от поселка Лескино, расположенного на левом берегу Енисейского залива недалеко от впадения Енисея в Карское море (на правом берегу Енисейского залива примерно на той же широте расположен Диксон). Его отец Этто Малюевич Яр был оленеводом, занимался охотой на песцов и нерпу, рыбалкой. Этто Малюевич происходил из ямальского рода Яр — зажиточных оленеводов, имевших крупные личные стада оленей. После установления в Салехарде советской власти и введения высокого налога на владельцев многочисленных оленьих стад семья Яров вместе с другими ненцами откочевала на восток, на Таймыр. Об этом крупном переселении осталось свидетельство в географическом названии на карте Гыданского полуострова: название реки Яра-Танама означает «через Яр аргишили» (по словам С.Э. Яра, это название реке дали ненцы, кочевавшие по этому маршруту, убегая от советской власти)

Этто Малюевич работал на Таймыре оленеводом в совхозе имени С. Орджоникидзе, дожил до 110 лет. Его братья Борис Малюевич и Пехедома Малюевич также были оленеводами, одаренными сказочниками и певцами. У Бориса Малюевича не было собственных детей, и его брат Этто Малюевич отдал ему на воспитание своего сына Семена. Этот обычай принят не только у ненцев, но и у других северных народов — многодетные семьи отдают бездетным родственникам своих детей на воспитание. Таким образом, с малых лет Семен Яр воспитывался у дяди Бориса Малюевича. В 1956 году в связи с упразднением Лескинского сельсовета, семья перешла в Носковский сельсовет (совхоз «Заря Таймыра») и стала кочевать ближе к поселку Носок.

Семен закончил 5 классов в школе-интернате поселка Носок. Его учительницами были Елизавета Шишкина и Любовь Ненянг, известная впоследствии ненецкая журналистка, писательница и поэтесса. Семен Эттович до сих пор вспоминает о них с теплотой. После окончания школы С.Э. Яр всю жизнь работал в оленеводстве, в 2010 году вышел на пенсию, а через три года переехал из тундры в поселок Носок. Вместе с женой Людмилой Ивановной они родили и воспитали четырех детей (двоих сыновей и двоих дочерей), и сейчас у них 13 внуков.

Семен Эттович рассказывает, что все сказки запомнил с детства, слышал их от своего дяди Бориса Малюевича — известного сказителя, вместе с которым жил с раннего детства. Пехедома Малюевич, часто приезжавший на стойбище к брату погостить, тоже рассказывал сказки, пел эпические песни. Посещали стойбище Бориса Малюевича Яра и другие сказители, и певцы — чаще всего, родственники (в их числе сказочник Яр Семпе). Богатая фольклорная среда, в которой воспитывался Семен Эттович, стала источником его собственного репертуара. С.Э. Яр говорит, что сказку (сюжет и напев) надо было запоминать сразу же, с одного раза: «сказочник второй раз не рассказывает, может рассердиться, если будешь просить повторить». 

Среди произведений, записанных нами от С.Э. Яра в 2014 году — эпические сказания хынабц «Соңхолянка Тоңгус» («Пятеро долган»), «Семеро Яроцких», «Сэре Пэвэси» («Овдовевший Пэвэси»), «Железная тетива лука», «Сиди малко матэ» («Двух комолых оленей седок»), «Санукэй хансу»; сюдбабц «Большой Нохо»; прозаическая сказка лаханоку «Няхар Тэтыя» («Трое братьев Тэтыя»); коллекция песен-сказок о животных. Наиболее охотно С.Э. Яр исполняет эпические сказания хынабц, детские песни-сказки, прозаические сказки лаханоку, которые слышал от дяди Бориса Малючевича Яра. В целом, репертуар Семена Эттовича Яра пока полностью не зафиксирован и нуждается в дальнейшей записи и изучении. В художественной самодеятельности, фольклорных коллективах С.Э. Яр не участвовал.

С.Э. Яр говорит, что многие сказания, которые он знал в молодости, сейчас забываются из-за невостребованности; сетует, что молодые люди не хотят слушать и рассказывать сказки, запоминать эпические сказания. Однако, сказками интересуется его старший сын Сергей Семенович Яр, слушает и запоминает, потом сам рассказывает.

Более востребованные жанры — это детские сказки и песни-сказки о животных, которые Семен Эттович исполняет для собственных внуков довольно часто. Его дом в поселке — постоянное местопребывание внуков, которые живут и учатся в Носковской сельской школе-интернате, и в каждую свободную минуту спешат прийти к бабушке и дедушке. Приведем некоторые примеры этих небольших по протяженности, имеющих назидательный характер сказок. Функция песен и сказок про животных — познакомить детей с окружающим миром и его представителями, объяснить характерные особенности внешнего вида и поведения животных, через яркие художественные образы донести до детей важные мифологические и этические знания. Тексты всех приведенных песен-сказок записаны и переведены Р.Я. Яптунэ и М.Я. Сатиболдиевой.

В песне-сказке про Хурёхо (Поморника) повествуется о судьбе пары чаек-поморников. Как часто бывает в сказках про животных, в сюжете прослеживается аналогия с человеческой жизнью — любовь к детям, семейная взаимопомощь. Эта относительно небольшая песня-сказка типична по стилю вокально-декламационного исполнения, сочетающему в одном произведении пение и речь (для наглядности песенные фрагменты выделены курсивом).

— Хурёхохоюд’ хасаванда ня’ иливэхэ’.          

Жили-были птицы хурёхо (поморники).

Сидя  нюкчади’,  хурёхонд’ шё  чи ңынив:    

Были у них 2 птенца, и поет самка так:

«Хурёхо’ нея манма:                                    

«Она говорит мужу:

Сидя нюхуют мэд’ хоть ханьма».            

Сходил бы ты, двоим детям принес поесть».

Манив: «Хурёхо’ неярэй, неярэй                                                 

Она говорит: «Собрался хурёхо,

хасаваями ей, хасаваями ей                                                        

муж мой, муж мой,

неруй ханамдаңэй, ханамдаңэй                                                   

собрал санки из тальника

яхам’ хаврасей вэлпулабтаңей ңэй.                                          

и пошел вниз по реке, волоча санки.

Хурёхо’ нея ей, нея ей, хасавамда ңаче яля’ ямбахана ңэй 

Хурёхо, Хурёхо, целый день я жду мужа,

сидя  нюн ңэй хада ңэй  юнабалавы ңэй».                                                               

с этими двумя детьми сижу и жду мужа».

Амгэ ёльтейгңана, амге пираңгана ңэй.                                  

Спустя некоторое время, какое-то время

— Пэвсюмняңэ хая, хурюхо’ неяр ңатевасялма…                                

— Уже темно, она в тревоге, не дождется его…

«Ңатевасялма ңэй хурюхо’ неярэй ңэ, неярэй                        

«В тревоге я, в тревоге я, хурюху я, бедная

нерояхакомда ңэй, яхакомда ңэй                                                

спустилась я,

яхам’ хаврася ңэй, хаврася ңэй                                                   

спустилась вниз по тальниковой речке,

вэлпулабтаңада ңэй                                                                      

петляя,

таняна хунанда ңэй,                                                                       

вдалеке, где

неро’ яхаконда ңэй, яханда ңадарома ңэй,                              

расходится речка надвое,

яха’ нявхана ңэй мяд” ңэривыей ңэй.                                        

увидела я — чумы стоят.

Ңэривыей, маниебнани’ ңэй                                                         

Смотрю — возле чума две женщины

Сидя неяей ңэй, неяей ңэй                                                             

рыбу разделывают.

маним, халэ пэхэбихи” ңэй, пэхэбихи” ңэй.                            

Маниебнани’ ңэй, хасаваямей ңэй,                                             

Смотрю — мой муж близко

сявандалаваханов, сявандалавахана ңэй,                                

от этих женщин,

сявандалавахана ңэй                                                                     

разделывающих рыбу

поңга енсаңгана ңэй, енсаңгана ңэй                                           

зацепился за сеть

хадяторьяңов, хадяторьяңов, ныдторьяңов».                                                     

и дергается, барахтается».

— Ныдторьяңов, поңганти’ енсат хасаваями                       

И барахтается, крутится, хочет отцепиться,

енсат хавы.                                                                                      

Но крепко сидит.

«Манив: На бири нея ей, нея ей,                                                  

Я пою: Одна из женщин

манть ханаңада ңэй, ханаңада ңэй:                                          

говорит другой:

Нявэй мадамов, мадамов»                                                           

Я говорю тебе, говорю тебе».

— хурёхокоми”, тедари тякана мэхарңая,                             

— Пусть эта наша хурёхо, которая в сети,

есңгана тякана мэхарңая.                                                           

пусть еще посидит.

Мят’ тюхартяни’, тедари мят’ тюхартяни’.                           

Давай зайдем в чум.

Ңани ңоб”  хурёхоко то — маси” нядда                                   

И еще одна хурёхо пришла — может, тоже

ңани хаңгу!                                                                                      

попадет в сеть, зацепится!

«Манив: сидири нея ей, нея ей                                                    

Я говорю: «Две женщины

Мят’ тюңахей, тюңахей, мят’ тюңахей.                 

Зашли в чум, в чум.

Манив хасаваяни хэван’                                                                

Я мигом юркнула к мужу

мань ңамтаява ей ңэй.                                                                   

и присела рядом с ним.

Поңгати енсэй ей ңэй, енсаңэй                                                    

И что есть силы

пыя ихыңэй, ихыңэй                                                                       

клювом срезала

пыя мадаңэй, мадавэй»                                                                

ненавистную сеть».

— Тякавахад тад хасаваями ңэвамда                                    

 — Мой муж освободился,

парңа, тода парңа тадахав.                                                        

тряхнул головой, крылья расправил.

Манив, маниебнани”, тадхав,                                                    

Говорю: смотрю, на стоящих друг на друге

ңыребтёда ханхана юту” танявыню…                                     

нартах юкола висит…

Юту” ңаманима ңыребтёда ханхад,                                        

Тут же мы отведали юколы,

юту” ңамани, тадхав, сидя-сян ютум’                                     

да еще с собой прихватили пару.

ханани’, хаяни’. Мякни хаяни, мякни                                       

Полетели мы домой,

хаяни, тадхав, сидя нюкчами                                                     

а дома у нас детки заждались,

ңатевасялмэхэ’ — тоду                                                                

и кинули мы им

ютухана моёңахаюни.                                                                 

по паре рыбы.

«Илебць шё» («Песня дикого оленя») звучит в известной таймырским ненцам песне-сказке про встречу дикого и домашнего оленей. Сюжет сказки в исполнении С.Э. Яра развернут, в нем есть большой начальный эпизод, рассказывающий, как олененок пасся вместе с матерью-оленихой на пастбище, затем грянул выстрел охотника и мать олененка была убита, а ее сын убежал, вырос и стал сильным диким оленем. Встретившись и познакомившись с домашними оленями, дикий олень выбирает свободу и убегает в тундру. Песня-сказка объясняет детям, почему дикие олени никогда не присоединяются к стаду домашних животных. Песня-сказка «Илебць шё» исполнена С.Э. Яром как вокально-декламационное произведение, в котором гибко сочетаются прозаическая речь и пение:

Манив:                                                                               

Говорит:

— сывы ңэвы, сывы нумңгана…                                

— был солнечный день…

Мань небяни ядхана хадырңадм’                                             

Я со своей матерью копаю ягель,              

 Небя”ями хадырть минтэрңа                                     

я и мама копаем и копаем…

Небяк мань сидя янэй ңэй саңов хэвэ-ей-ңэй.

Я сидяңганов-ңэй паранандэй                                     

Смотрю, вдаль вокруг матери

Поңгна маниебнани,                                                       

поглядываю,

Няхарм’ сэвэтей-ңэй, лэмпаранда                             

смотрю, вреди снежных сопок, торосов

Нимня-ңэй хынулабтовбида-ңэй.                               

скользит кто-то (тень какая-то).

«Небякэй мадэймов-ңэй ңылеков тэвыей-ңэй».     

«Мама, посмотри —там тень страшная идет».

Небями пухутя тари сидя хивувнанда;                    

Мать моя-старушка

пыда васузэй-ңэй.                                                           

не спеша оглянулась

Манть ханаңада: «Нюктя мадма,                             

и говорит: «Сыночек,

амгертм’ нидмню манэсэ-эй,                                       

я тебе говорю,

— хадңо, падхавар нядант хивы                               

ничего такого нет!»

мым манэңан’ нядант самолм’»! 

— Небями пухутя ңани ңорть чеба                          

Мать моя, старуха, опять

ңорть чеба тадхав, амги                                                               

стала копать не спеша, вдруг через время

ёльтьгңана хэ” ту табсыд”!                                         

грянул гром и молния сверкнула!

Хэ” ту табсыд”! Небями пухутя                                

Мать моя, старуха,

щянри санэй — вэямда тоза.                                     

Трижды подпрыгнула, кровь пошла изо рта — и упала.

«Мань тякахаводэй-ңэй                                               

Говорит: «Испугавшись, я не чуя ног

сейкоми хэсэй ңэй я сидя яней ңэй                             

побежал куда глаза глядят,

мань тараңавэй-ңэй,                                                      

целую зиму так бежал.

сыра ямбхана няватунидамэй-ңэй.                            

Через некоторое время говорю я,

Таняна хуняна, манив,                                                    

смотрю — очутился рядом со стадом

амгэ пирңгана мань ңока                               

похожих на меня оленей. И вижу много рогов

нини” нимня нямтруңавэй — ңэй                                

как лес передо мной.

— Няватанаңэ, сейни хэнаңэ сими манэтакы”-ңэй,             

Увидели меня, как я бегу —

Ңобт сановъядэй” эй-ңэй, ңобт санэяд”.                               

вскочили и сбились вместе.

Манив: «Сидя хивувнанду”                                                          

Говорит: «Обежал я их вокруг,

сюрелейнанев-ңэй.                                                                         

Тюку няяни” ңов, ңабтесаркываей-ңэй,                                    

пока я бежал, я учуял запах неприятный,

ңабт ханяңы хэвувна хыита юңгуню-ңэй.                

  идущий от них».

Манть ханаңавэй-ңэй:                                                                  

Я им говорю:

«Падъяхавара” ңабтесарковэдов-ңэй!»                                 

«Почему от вас так сильно пахнет?»

Ңока нини” ңобт вахальядэй”-ңэй,                                           

Они говорят:

манть вахальядэй”— ңэй:

«Падъехеварэй-ңэй, манив,                                                         

«Ну и что, что от нас пахнет, говорит,

вэяндэй тэсщей-ңэй нян’вэя сариңув-ңэй!                               

но ты-то не защищен, любой враг

Маня” маньтьвана” ервавов” танявңов, танявңаңэй         

может тебя обидеть,

— Чеда ңылека тобнанда, ервхана хунңгунивам”!               

и умрешь ты тогда!

Манив, подъехевар вэянд’ тэса нинав хаңгу!                       

Говорит, мы-то защищены, у нас есть хозяин.

Маньтьвана”, нылека тад тута,                                                 

Сейчас, если кто-то придет,

ервна” махан’ нивам’ санаңгу”! Падъехевар,                       

какой-нибудь враг — мы спрячемся

щит нямтар’ нив юңгу, ңабтекава”,                                          

за спину своего хозяина.

таня ңабтеснивам”…                                                                    

А ты останешься, и тебя тут же могут убить…

— тякавахад, тикы нини” ңани

волтэян’, сидя  ян’

ңубтики вада сидяри сэврим’ нюрукуңадм’!

Тамини, тадхав ти — илебть сидяри сэвримда                       

тебя-то никто не защитит!

нюрукуснив, тэн’ вуни ңовор.                                                    

Ну и пусть от нас пахнет…

Ты” ңабтесним’ — тэн’ ңоворта сабэ вуниңа!

Вэянда’ тэса хамада ти!                                                              

Не стал я их слушать,

ваянда тэса хамада, тадхав, ти ңэдяки!                                  

я их покинул и побежал куда глаза глядят.

Нянэтя хыңуда, тадхав ти,                                                          

Вот с тех пор дикий олень идет

нянэтя ңапой ти мэдыта мэтеда                                                

вслед за своими двумя глазами,

ти ңинив — илебтянда!                                                                

Он свободен.

Илебтянд’ щё ти!

Песня-сказка «Заяц и Росомаха» имеет назидательный характер, она адресована детям и призывает слушать советов старших людей.  В сказке рассказывается, что однажды у Зайца заболела голова. Росомаха это истолковала как плохой признак (Заяц может расстаться с жизнью) и предостерегла его от хождения по обычным тропинкам. Однако Заяц не послушал Росомаху, пошел по своей тропе, попал в капкан и умер. Гибкое сочетание речевого интонирования и пения на формульный ритмизованный напев являются отличительными особенностями этой песни-сказки:

Халэй’ пентёв малэйханов —                                                     

В конце торфяной ложбины

тэвасикорэй халбертаңов.                                                         

Зайчик приспал (отдыхает).

Тэвасикорэй есьмяңэй,                                                                  

У зайчика голова заболела

ңэвани-ңэй хэвэнэй,                                                                        

с правой стороны,

вэняңы хэвмей,                                                                                 

голова заболела,

ңэвами-ңэй есеймяңэй.                                                                  

что бы это значило?

Тэвасикорэй халбертаңов                                                           

Зайчик сидит, больной

халэй пентёв малэйханов.                                                            

в торфяной ложбине.

Халбертанахандов                                                                        

В это время возле него

— хивувнанда ңадимяңэй.                                                            

пробежала 

Иңгейнетёв ңадимяңэй.                                                                 

пробежала Росомаха.

Иңгенетёв манэмаңэй:                                                                  

Росомаха говорит:

— «Амгэраңэ-ңэй хадке-ей,                                                         

— «Что случилось с тобой,

Тэвасиков хадке-ей-ңэй?»                                                            

Заяц, что случилось?»

Тэвасикорэй маңэнивэй-ңэй:                                                       

Заяц отвечает:

«Ңэваниңэ-ңэй хэванэй-ңэй                                                          

— «Что-то у меня голова разболелась

имиңаней хибилеей-ңэй!».                                                            

с правой стороны, к чему бы это!»

Иңгенетёв манэмаңов:                                                                  

Росомаха говорит:

«Вэняңы хэван’ исилебнанда —                                                     

— «Это плохая примета, что справа болит,

сарпяконда мюмнев  си”ивэй   ямбэй,                                       

я тебе советую:

ялёв нён ңов ядэртятов!»                                                             

не ходи по своим тропам 7 дней!»

— Манив: «Си”ивхав яля сарпянд’                                          

— Говорит: «Не ходи 7 дней

мюмня нён ядэртяту!»                                                                   

…»

— Тэвасикор, ет,  сарпясяда’                                                      

Зайчик, мимо своих троп,

явна ядэлы.                                                                                      

Нехожеными тропами ходит.

Манма: «Иңгнятями масинё сарпясяда                                   

Говорит: «Росомаха же мне сказала —

явна ядэр! Сарпясяда явна,                                                         

мимо своих троп ходи. Вот уже 6-й день,

тадхав мат” яля ядэрңа!                                                              

как я хожу по нехоженым тропам.

Мат” яля ядэрңа. Тадхав

— Тэвасикор манма:                                                                     

Зайчик говорит:

«Ңэни ңули есьмя, сарпя ңадана                                               

— «Ножки мои устали, снег глубокий,

Ядэрть нив пирсэ»                                                                         

устал я по нехоженым тропам ходить!»

Манив, тэвасикорэй хамэ-ей                                                      

Говорит заяц

Ңахатаңэ сарпянтаңэ,                                                                 

«сарпякуни  мюмнёв  няватунидмэй                                          

«не буду я никого слушать, пойду я

Сарпякуни мюхув, сидя хэвхи неруни»                                      

по прежним тропам!»

— маним, сидя хэвхи неруни                                                         

— бегу я со всей скоростью,

манэмадавэй хаюрңа, амгэ-                                                       

не замечаю вокруг ничего…

 ёльчңана, нявэв хамеда — сёдбя еся яңгояни                        

вдруг я даже не понял,

мандэвэв — ңавэдавнани                                                            

как я очутился головой в капкане —

яңго сими сякалңа — ханямна

хэвами нявэв хамяда!                                                                    

лишился чувств!  

Индивидуальный стиль С.Э. Яра можно рассматривать как типичный пример традиционного ненецкого исполнения эпических и песенных жанров. Во время пения сказитель сидит на полу, перекрестно сложив перед собой ноги, углубляется в себя и мало обращает внимание на происходящее; смотрит в основном вниз. Такое самоуглубленное пение характерно для ненецких сказителей. К сожалению, мы не смогли наблюдать сказителя в традиционной ситуации исполнения, в присутствии вторящего помощника — тэлтанггода. Данная форма уже, к сожалению, ушла из активного бытования в поселке Носок, и требуются специальные усилия для ее восстановления.  

Творчество С.Э. Яра пока мало изучено. Однако существуют записи и определен репертуар других ненецких сказителей и песенников из Носковской тундры: это Очавка Юйнович Яптунэ, Юрий Нярович Вэнго, Нака Нонович Ядне, Нина Михайловна Ядне, Евдокия Андреевна Ядне, Мария Николаевна Ямкина и другие. Записанные от них произведения опубликованы в работах К.И. Лабанаускаса [См. Библиографию № 5, 14, 19]. Сюжетно-тематическое, языковое, мелодическое соотнесение текстов, записанных от таймырских сказителей — тема будущих исследования. Кроме того, заслуживает пристального внимания и изучения семейная сказительская традиция Яров. Возможно сравнительное изучение репертуара Семена Эттовича Яра с творчеством его родственников — детей Пехедомы Малюевича (Раисы Пехедомовны Яптунэ, Шели Пехедомовича Яра).