Самаркандия

России, раскинувшейся между Европой и Азией, повезло. У нее всегда был свой Восток — Средняя Азия, ставшая для русских художников живым воплощением сказок Шахерезады, не просто экзотической страной, а местом силы, зачастую местом спасения или убежищем…

Выставка «Образ Востока в русском искусстве первой половины XX века» в Башкирском государственном художественном музее им. М.В. Нестерова — еще один взгляд на то, как преломлялось ощущение Востока в искусстве русских художников, начиная с выставки группы «Голубая роза» до живописи советских мастеров 1940-х, живших здесь в эвакуации.

В экспозиции — 65 живописных и графических работ и более 30 имен из собраний Музейно-выставочного центра «РОСИЗО», Музея искусств народов Востока, Третьяковской галереи, Саратовского художественного музея им. А.Н. Радищева и частного Фонда поддержки и развития научных и культурных программ им. Ш. Марджани.

В начале ХХ века «паломничество в страны Востока» стало популярным явлением в интеллектуальной и творческой среде, и особенно среди живописцев. Восток с его палящим солнцем, жаркими песками, лазоревым небом и непривычной русскому глазу природой менял не только палитру наших живописцев, но и мировоззрение. И если для представителей «Голубой розы» Павла Кузнецова, Петра Уткина и Мартироса Сарьяна Восток был мифологической страной, в которой они искали поэтического вдохновения и новые художественные образы, то мастера «Бубнового валета» Илья Машков и Аристарх Лентулов, обращавшиеся в своем творчестве к народному лубку, видели в национальном искусстве Востока полную витальности архаику.

И лишь выходец из крестьянской семьи художник-реалист Иван Казаков, после революции 1905 года сбежавший в Туркестан от преследования, одним из первых осознал уникальность национального художественного наследия и необходимость его сохранения.

Он открыл в Ташкенте собственную школу, где преподавал живопись. А в 1920-е годы активно сотрудничал с комиссией по охране памятников старины и искусства. С этой же целью в рамках экспедиции Института истории материальной культуры Кузьма Петров-Водкин делает зарисовки и обмеры памятников Туркестана в 1921 году. Четыре месяца, проведенных здесь, оставили след не только в творчестве мастера, но и в воспоминаниях, вылившихся в очерк «Самаркандия».

Помогал Кузьме Сергеевичу с обмерами его ученик — Александр Самохвалов. Поездка в Среднюю Азию стала для молодого живописца переломным моментом, повлиявшим на его мировоззрение и художественную манеру.

Для одних художников Восток стал ярким впечатлением и живописным сувениром, увезенным с собой в Центральную Россию. Для других, разными путями оказавшихся здесь, он стал духовным оплотом и открытием не просто другой культуры — другого мира.

Величественная архитектура мечетей и медресе, глинобитные лабиринты дувалов, тишина садов, неспешная, наполненная национальным колоритом и философской мудростью жизнь оставляла глубокий след не только в творчестве, но и в сердцах многих живописцев. Самарканд так поразил Александра Николаева, что художник стал серьезно изучать ислам и суфизм, принял мусульманство и взял себе новое имя — Усто Мумин — «мастер уверовавший, покорный». Он соединил восточную миниатюру и русскую иконопись, стараясь передать не внешнюю сторону восточного образа жизни, а его глубинную суть.

В середине 1920-х годов Туркестан — так до 1925 года называлась вся Средняя Азия — становится своеобразным центром авангардных экспериментов. Вдалеке от столицы художники продолжали экспериментировать, соединяя местный колорит с новаторскими «левыми» приемами.

Одной из ключевых фигур «Туркестанского авангарда» был Александр Волков. Он не только искал новые художественные приемы для передачи жара пустыни, азиатской мелодии и даже мерной поступи верблюда, он создал новый сплав западного и традиционного восточного искусства, чтобы выразить всю духовную суть азиатского Востока.

В 1929 году Волков создал в Ташкенте экспериментальное объединение «Мастера Нового Востока». А в начале 30-х — «Бригаду Волкова», куда вошли Павел Щеколев, Николай Карахан и Урал Тансыкбаев.

В Ашхабаде создает свою «Ударную школу искусства Востока» и Рувиль Мазель. Он, как и Волков, мечтает о создании национального изобразительного искусства на основе синтеза восточной и западной традиций. Мазель, увлеченный узбекской вышивкой сюзане, которая, по его мнению, отражала исторические, культурные и космогонические представления народа, выработал собственный стиль, соединив восточную традицию с итальянским Возрождением.

В 1930-е годы приезд на Восток наполняется новым смыслом: художники сбегают сюда от социалистического реализма. Средняя Азия становится прибежищем для Льва Крамаренко и его жены и ученицы Ирины Жданко. Самарканд не только согрел их своими лучами, принес волну более позитивных эмоций, но, что самое главное, дал возможность рисовать…

Роберт Фальк приезжает в Узбекистан в 1938 году. Представитель русского авангарда 9 лет прожил в Европе и вернулся на родину в 1937-м. Мастерской в Москве у него не было, а следовательно, не было возможности работать, про политические репрессии нечего и говорить — вряд ли бы власти простили ему эмиграцию. Поездка в Среднюю Азию, возможно, спасла ему жизнь. И здесь он обрел свой, библейский Восток.

Во время Великой Отечественной войны восточные окраины России вновь принимают представителей советской интеллигенции — музыкантов, писателей, актеров, художников… Здесь живут и пишут Александр Лабас, Сергей Герасимов, Зинаида Ковалевская, Николай Ульянов… Несмотря на тяжелое моральное состояние, тревогу за родных на фронте, они обретают на Востоке надежду, творческие силы. И снова, как в сказке, последний глоток живой воды, без которого смерть, нашелся здесь, на мудром, спокойном и до сих пор будоражащем фантазию художников Востоке.