Спектакль «Тихий шорох уходящих шагов»
Дети старика Дмитрича никак не могут прийти к согласию: одни хотят избавиться от родительского дома и поделить деньги, а у других и в голове не укладывается: разве можно продать дом, в котором они выросли, в котором всё, до последней дощечки, любимое и родное? Используя классические образы и категории, Богославский приближает историю к зрителю, но идёт гораздо дальше привычных решений, окуная семейную историю в сознание главного героя — Александра, и его друга — загадочного медиума Альберта.
Старый работяга Дмитрич — сильный, несносно грубый, но до прожилок правильный — в исполнении Виктора Кокова, специально приглашённого на эту роль из национального театра, точен настолько, что многие зрители признаются, что встречали этого героя в реальной жизни. Виктор Сергеевич покрывает своим голосом, энергетикой весь зал, в немногих сценах с сыном Сашей (Андрей Патрикеев) и другом Юрасиком (Игорь Герман) он раскрывает предельно обобщённую, типичную судьбу «отца-самодержца». Крепкий хозяин растит пятерых ребят, обеспечивая их всем необходимым, кроме главного — любви и ласки. В результате дети вырастают совсем не теми, кем он хочет их видеть… Впрочем, разочарование приходит обоюдное — даже после его смерти дочки, сохраняя внешнее почитание, с недрогнувшим сердцем подходят к разделу имущества. У каждого из пяти детей — свои давние счёты с родителями, но только Александр открыто заявляет о них. «Ты меня любишь?» — спрашивает он пригрезившегося ему отца, а тот наказывает почистить колодец, «сознание»: «Берёшь лопатку, ведро, щётку… и пошёл щёткой по стенкам».
Боль нелюбви и страстное, да пожалуй, единственное желание героя Андрея Патрикеева восполнить, компенсировать, с корнями выдрать законную долю любви — направляют его по жизни, счищают с него видимость силы, обезоруживая перед натиском холодной реальности. В сравнении с сёстрами он выглядит совсем ребёнком — наивным задирой-правдолюбцем, который так и не смог объективно оценить масштаб разлада и проиграл, потому что хотел сохранить дом, но не семью — и эта его подспудная мысль была видна всем…