Лев Толстой увлекался охотой с детства. Интерес к ней писателю привил отец, но поохотиться вместе им не удалось: Николай Толстой умер, когда Льву было девять лет. Литературовед Николай Гусев писал: «В раннем детстве мальчиков на охоту еще не брали, но для них было большим развлечением наблюдать приготовления к отъезду на охоту. Выезд на охоту был важным событием в деревенской помещичьей жизни и потому обставлялся некоторой торжественностью. Вспоминая выезд на охоту своего отца, Толстой сравнивал его с описанием выезда мужа в «Графе Нулине» Пушкина».
Свой первый выезд на охоту Толстой описал в VII главе «Детства». Тогда он упустил зайца. Позднее Толстой стал успешным охотником. А еще он любил собак и отлично стрелял. В лес писатель часто отправлялся со своими братьями Николаем и Сергеем. Иногда к Толстым присоединялись Иван Тургенев и Афанасий Фет, которые тоже были заядлыми охотниками.
Увлечение это было опасным: Толстой несколько раз травмировался на охоте. А однажды на него напала медведица. В декабре 1858 года публицист Степан Громека пригласил его поохотиться на этого зверя в окрестностях Вышнего Волочка. С писателем отправился его брат Николай. А руководил ими крестьянин Архип Осташков. Афанасий Фет в своих мемуарах назвал его «известным вожаком на медвежьих охотах». Сам Фет на охоту не пошел, но одолжил Толстому свое ружье.
Охотники собрались на поляне в лесу, куда Осташков должен был пригнать медведицу. Толстому он заранее посоветовал вытоптать вокруг себя снег, однако писатель отказался. Фет вспоминал: «Лев Николаевич, становясь на указанном месте чуть не по пояс в снег, объявил отаптывание лишним, так как дело состояло в стрелянии в медведя, а не в ратоборстве с ним».
Когда медведица выбежала на поляну, она побежала прямо на Толстого. Первым выстрелом он промахнулся, а вторым попал, но только больше разозлил зверя. В итоге медведица бросилась на писателя. Из-за глубокого снега он не смог отбежать, упал и чуть не погиб: животное попыталось загрызть его. Толстой мог только вертеть головой, уворачиваться и обороняться большой меховой шапкой — ее он пытался выставить между своим лицом и пастью медведицы. Спас писателя Осташков, который отогнал зверя хворостиной. Фет вспоминал: «Первым словом поднявшегося на ноги Толстого с отвисшею на лицо кожею со лба, которую тут же перевязали платками, — было: «Что-то скажет Фет?» Этим словом я горжусь и поныне». Сам Толстой писал своей тете Татьяне Ергольской, что получил «небольшую рану».
Несмотря на полученную травму, уже на следующий день охотники вновь отправились в лес. Толстой все же убил ту медведицу, а ее шкуру забрал в качестве трофея. Она хранилась сначала в доме писателя в Ясной Поляне, а потом в Москве. Дочь писателя Татьяна Толстая вспоминала:
Свой первый выезд на охоту Толстой описал в VII главе «Детства». Тогда он упустил зайца. Позднее Толстой стал успешным охотником. А еще он любил собак и отлично стрелял. В лес писатель часто отправлялся со своими братьями Николаем и Сергеем. Иногда к Толстым присоединялись Иван Тургенев и Афанасий Фет, которые тоже были заядлыми охотниками.
Увлечение это было опасным: Толстой несколько раз травмировался на охоте. А однажды на него напала медведица. В декабре 1858 года публицист Степан Громека пригласил его поохотиться на этого зверя в окрестностях Вышнего Волочка. С писателем отправился его брат Николай. А руководил ими крестьянин Архип Осташков. Афанасий Фет в своих мемуарах назвал его «известным вожаком на медвежьих охотах». Сам Фет на охоту не пошел, но одолжил Толстому свое ружье.
Охотники собрались на поляне в лесу, куда Осташков должен был пригнать медведицу. Толстому он заранее посоветовал вытоптать вокруг себя снег, однако писатель отказался. Фет вспоминал: «Лев Николаевич, становясь на указанном месте чуть не по пояс в снег, объявил отаптывание лишним, так как дело состояло в стрелянии в медведя, а не в ратоборстве с ним».
Когда медведица выбежала на поляну, она побежала прямо на Толстого. Первым выстрелом он промахнулся, а вторым попал, но только больше разозлил зверя. В итоге медведица бросилась на писателя. Из-за глубокого снега он не смог отбежать, упал и чуть не погиб: животное попыталось загрызть его. Толстой мог только вертеть головой, уворачиваться и обороняться большой меховой шапкой — ее он пытался выставить между своим лицом и пастью медведицы. Спас писателя Осташков, который отогнал зверя хворостиной. Фет вспоминал: «Первым словом поднявшегося на ноги Толстого с отвисшею на лицо кожею со лба, которую тут же перевязали платками, — было: «Что-то скажет Фет?» Этим словом я горжусь и поныне». Сам Толстой писал своей тете Татьяне Ергольской, что получил «небольшую рану».
Несмотря на полученную травму, уже на следующий день охотники вновь отправились в лес. Толстой все же убил ту медведицу, а ее шкуру забрал в качестве трофея. Она хранилась сначала в доме писателя в Ясной Поляне, а потом в Москве. Дочь писателя Татьяна Толстая вспоминала:
“
В Смоленской губернии он стрелял в медведя, но только ранил его. Взбесившийся медведь бросился на него, опрокинул и уже приготовился разорвать на части. Как сказал папа, он чувствовал раскаленное дыхание зверя на лице. Напарник на охоте, крестьянин, спас ему жизнь, отогнав зверя охотничьим копьем. Я лежала на жесткой шкуре, трогала зубы медведя и думала об опасности, которой подвергся папа, затем я засыпала.
После встречи с медведицей у Толстого остался шрам над левой бровью. А случай он описал в рассказе «Охота пуще неволи».
Эта история не уменьшила любви Толстого к охоте. В другой раз он сильно повредил руку — сломал и вывихнул, когда гнался за зайцем. Лошадь писателя попала ногой в яму и упала. Толстой перелетел через голову коня, ударился о землю, а его рука оказалась прямо под копытами. Испуганная лошадь убежала, а писатель несколько километров добирался пешком до Ясной Поляны: вначале шел, иногда падал от боли, а затем полз. На шоссе его подобрали крестьяне и довезли до деревни. Там Толстому вызвали доктора: приехал главный врач Тульского оружейного завода Сигизмунд Шмигаро. Кандидат медицинских наук Михаил Давидов в статье «Хирургические болезни графа Л.Н. Толстого» писал, что он «восемь раз подряд без обезболивания пытался вправить вывих плеча». А Софья Толстая вспоминала, что писатель кричал от боли.
На следующий день Толстые вызвали другого врача: молодой хирург Василий Преображенский быстро вправил руку и наложил повязку. Писателю он посоветовал не беспокоить травму и воздержаться от физической активности. Однако Толстой не послушал врача и уже через два дня отправился на следующую охоту, где опять травмировал руку. В итоге ему пришлось ехать в Москву на операцию.
Эта история не уменьшила любви Толстого к охоте. В другой раз он сильно повредил руку — сломал и вывихнул, когда гнался за зайцем. Лошадь писателя попала ногой в яму и упала. Толстой перелетел через голову коня, ударился о землю, а его рука оказалась прямо под копытами. Испуганная лошадь убежала, а писатель несколько километров добирался пешком до Ясной Поляны: вначале шел, иногда падал от боли, а затем полз. На шоссе его подобрали крестьяне и довезли до деревни. Там Толстому вызвали доктора: приехал главный врач Тульского оружейного завода Сигизмунд Шмигаро. Кандидат медицинских наук Михаил Давидов в статье «Хирургические болезни графа Л.Н. Толстого» писал, что он «восемь раз подряд без обезболивания пытался вправить вывих плеча». А Софья Толстая вспоминала, что писатель кричал от боли.
На следующий день Толстые вызвали другого врача: молодой хирург Василий Преображенский быстро вправил руку и наложил повязку. Писателю он посоветовал не беспокоить травму и воздержаться от физической активности. Однако Толстой не послушал врача и уже через два дня отправился на следующую охоту, где опять травмировал руку. В итоге ему пришлось ехать в Москву на операцию.
“
Лев Николаевич очень спокойно приступил к операции, но не мог заснуть от хлороформа. Возились долго. Наконец, он вскочил с кресла, бледный, с открытыми блуждающими глазами; откинув от себя мешочек с хлороформом, он в бреду закричал на всю комнату:
— Друзья мои, жить так нельзя… Я думаю… Я решил… — Он не договорил. Его посадили в кресло, подливая еще хлороформ. Он стал окончательно засыпать.
— Друзья мои, жить так нельзя… Я думаю… Я решил… — Он не договорил. Его посадили в кресло, подливая еще хлороформ. Он стал окончательно засыпать.
Охотиться Лев Толстой бросил в 1880-е годы. Тогда же писатель стал вегетарианцем и начал осуждать жестокое отношение к животным. Его сын Илья вспоминал: «Он, идеализировавший семейную жизнь, с любовью описавший барскую жизнь в трех романах и создавший свою, подобную же обстановку, вдруг начал ее жестоко порицать и клеймить; он, страстный охотник, медвежатник, борзятник и стрелок по дичи, начал называть охоту «гонянием собак». Как писал историк Иван Ивакин в статье «Толстой в 1880-е годы. Записки И.М. Ивакина», Толстой отчитывал своих сыновей, которые ходили на охоту. А когда однажды услышал в лесу неподалеку выстрел, специально пошел другой дорогой.