Авто
       Курфюрстендам-ом катая,
удивляясь,
                раззеваю глаза —
Германия
              совсем не такая,
как была
             год назад.
На первый взгляд
общий вид:
в Германии не скулят.
Немец —
              сыт.
Раньше
          доллар —
                        лучище яркий,
теперь
         «принимаем только марки».
По городу
              немец
                        шествует гордо,
а раньше
             в испуге
                          тек, как вода,
от этой самой
                   от марки твердой
даже
       улыбка
                  как мрамор тверда.
В сомненья
                гляжу
                         на сытые лица я.
Зачем же
             тогда —
                        что ни шаг —
                                          полиция!
Слоняюсь
              и трусь
                        по рабочему Норду,
Нужда
         худобой
                     врывается в глаз.
Толки:
         «Вольфы…
                        покончили с голоду…
Семьей…
            в коморке…
                             открыли газ…»
Поймут,
           поймут и глупые дети,
Если
      здесь
              хоть версту пробрели,
что должен
                отсюда
                           родиться третий —
третий родиться —
                           Красный Берлин.
Пробьется,
               какие рогатки ни выставь,
прорвется
              сквозь штык,
                                  сквозь тюремный засов.
Первая весть:
                   за коммунистов
подано
          три миллиона голосов.