«Веди меня, пустыни житель,
‎Святой анахорет;
Близка желанная обитель;
‎Приветный вижу свет.Устал я: тьма кругом густая;
‎Запал в глуши мой след;
Безбрежней, мнится, степь пустая,
‎Чем дале я вперед».«Мой сын (в ответ пустыни житель),
‎Ты призраком прельщен:
Опасен твой путеводитель —
‎Над бездной светит он.Здесь чадам нищеты бездомным
‎Отверзта дверь моя,
И скудных благ уделом скромным
‎Делюсь от сердца я.Войди в гостеприимну келью;
‎Мой сын, перед тобой
И брашно с жесткою постелью
‎И сладкий мой покой.Есть стадо… но безвинных кровью
‎Руки я не багрил:
Меня творец своей любовью;
‎Щадить их научил.Обед снимаю непорочный
‎С пригорков и полей;
Деревья плод дают мне сочный,
‎Питье дает ручей.Войди ж в мой дом — забот там чужды;
‎Нет блага в суете:
Нам малые даны здесь нужды;
‎На малый миг и те».Как свежая роса денницы,
‎Был сладок сей привет;
И робкий гость, склоня зеницы,
‎Идет за старцем вслед.В дичи глухой, непроходимой
‎Его таился кров —
Приют для сироты гонимой,
‎Для странника покров.Непышны в хижине уборы,
‎Там бедность и покой;
И скрыпнули дверей растворы
‎Пред мирною четой.И старец зрит гостеприимный,
‎Что гость его уныл,
И светлый огонек он в дымной
‎Печурке разложил.Плоды и зелень предлагает
‎С приправой добрых слов;
Беседой скуку озлащает
‎Медлительных часов.Кружится резвый кот пред ними;
‎В углу кричит сверчок;
Трещит меж листьями сухими
‎Блестящий огонек.Но молчалив, пришлец угрюмый;
‎Печаль в его чертах;
Душа полна прискорбной думы;
‎И слезы на глазах.Ему пустынник отвечает
‎Сердечною тоской.
«О юный странник, что смущает
‎Так рано твой покой? Иль быть убогим и бездомным
‎Творец тебе судил?
Иль предан другом вероломным?
‎Или вотще любил? Увы! спокой себя: презренны
‎Утехи благ земных;
А тот, кто плачет, их лишенный,
‎Еще презренней их.Приманчив дружбы взор лукавый:
‎Но ах! как тень, вослед
Она за счастием, за славой,
‎И прочь от хилых бед.Любовь… любовь, Прелест игрою
‎Отрава сладких слов,
Незрима в мире; лишь порою
‎Живет у голубков.Но, друг, ты робостью стыдливой
‎Свой нежный пол открыл».
И очи странник торопливый,
‎Краснея, опустил.Краса сквозь легкий проникает
‎Стыдливости покров;
Так утро тихое сияет
‎Сквозь завес облаков.Трепещут перси; взор склоненный;
‎Как роза, цвет ланит…
И деву-прелесть изумленный
‎Отшельник в госте зрит.«Простишь ли, старец, дерзновенье,
‎Что робкою стопой
Вошла в твое уединенье,
‎Где бог один с тобой? Любовь надежд моих губитель,
‎Моих виновник бед;
Ищу покоя, но мучитель
‎Тоска за мною вслед.Отец мой знатностию, славой
‎И пышностью гремел;
Я дней его была забавой;
‎Он все во мне имел.И рыцари стеклись толпою:
‎Мне предлагали в дар
Те чистый, сходный с их душою,
‎А те притворный жар.И каждый лестью вероломной
‎Привлечь меня мечтал…
Но в их толпе Эдвин был скромный;
‎Эдвин, любя, молчал.Ему с смиренной нищетою
‎Судьба одно дала:
Пленять высокою душою;
‎И та моей была.Роса на розе, цвет душистый
‎Фиалки полевой
Едва сравниться могут с чистой
‎Эдвиновой душой.Но цвет с небесною росою
‎Живут единый миг:
Он одарен был их красою,
‎Я легкостию их.Я гордой, хладною казалась;
‎Но мил он втайне был;
Увы! любя, я восхищалась,
‎Когда он слезы лил.Несчастный! он не снес презренья;
‎В пустыню он помчал
Свою любовь, свои мученья —
‎И там в слезах увял.Но я виновна; мне страданье;
‎Мне увядать в слезах;
Мне будь пустыня та изгнанье,
‎Где скрыт Эдвинов прах.Над тихою его могилой
‎Конец свой встречу я —
И приношеньем тени милой
‎Пусть будет жизнь моя».«Мальвина!» — старец восклицает,
‎И пал к ее ногам…
О чудо! их Эдвин лобзает;
‎Эдвин пред нею сам.«Друг незабвенный, друг единый!
‎Опять, навек я твой!
Полна душа моя Мальвиной —
‎И здесь дышал тобой.Забудь о прошлом; нет разлуки;
‎Сам бог вещает нам:
Всё в жизни, радости и муки,
‎Отныне пополам.Ах! будь и самый час кончины
‎Для двух сердец один:
Да с милой жизнию Мальвины
‎Угаснет и Эдвин».