Опера «Борис Годунов»

Спектакль единый, цельный, страшный, совершенный во всех компонентах — от главного героя до звучания оркестра, хора, до последнего статиста. Это «другой Мусоргский» — тот самый, бесстрашно предложивший Мариинке оперу без лирики, но сгущенную до предгрозового состояния. Мусоргский отринутый, впоследствии разбавленный сиропом и в таком состоянии дошедший до наших дней. Спектакль похож на древнюю живопись, очищенную от позднейших наслоений и дорисовок — первозданную, поражающую дикой, бунтующей, дисгармоничной, сверлящей сердце силой. Газеты интриговали ОМОНом на оперной сцене. Спектакль оказался выше мелких злободневных аллюзий. По антуражу его скорее можно сравнить с созданием Оруэлла, универсальным для любого безвременья.