В гостях у Пахомова

16 августа в Большом зале Государственного музея «Царскосельская коллекция» открывается выставка «В гостях у Пахомова» к 125-летию со дня рождения Алексея Федоровича Пахомова (1900-1973).

Алексей Пахомов — явление в искусстве Ленинграда. Выдающийся книжный график, живописец, педагог. Его учителями, коллегами и друзьями были Петров-Водкин, Тырса, Лебедев, Самохвалов, Пакулин, Курдов, Басманов, Неменова, Зенькович, Ермолаева, Костров — список огромен, он представляет собой срез всей художественной культуры Ленинграда 1920-1960-х годов. Это был высокопрофессиональный мир, который связывал художников друг с другом, заставлял взвешивать каждое слово, внимательно относиться к каждой работе и даже соревноваться между собой, определяя высочайший уровень искусства Ленинграда и страны. Для каждого из них существовал и другой мир — близкий круг друзей, допущенных к пониманию самого сокровенного в искусстве.

На выставке будут представлены живопись и графика Владимира Лебедева, Николая Лапшина, Дмитрия Митрохина, Веры Ермолаевой, Льва Юдина, Вячеслава Пакулина, Александра Ведерникова, Александра Русакова, Павла Басманова, Веры Зенькович, Анны и Николая Костровых, Юрия Васнецова, Валентина Курдова, Лидии Тимошенко, Бориса Ермолаева, Марии Бутровой, Константина Рудакова, Льва Британишского. В отдельных работах можно проследить взаимосвязи и влияние Пахомова на его друзей. С другой стороны, — внимание и уважение самого Пахомова к тем качествам и исключительности найденного пути, которые он ценил у каждого.

Рисунки и эстампы самого Алексея Пахомова на выставке звучат камертоном, ключом к пониманию искусства Ленинграда и страны. Не только благодаря его мастерству и умению передать самые тонкие, филигранные ощущения окружающей его жизни, но потому, что в своем творчестве он нашел образ высокой человечности и теплоты, обновляющий античные истоки искусства.

Василиса Пахомова-Герес, дочь художника:

«На память приходят шумные дискуссии "за искусство", сопровождавшие регулярные художнические встречи у нас в Шувалове. Закончив очередную работу — серию литографий или книжку — папа первым делом созывал семейный "консилиум", как он выражался, и требовал от каждого из нас честного мнения. Следующим этапом был "расширенный консилиум" из друзей-художников, которые приглашались на "рюмочку чая". Сначала рассаживались в мастерской, и папа, разложив на полу и стульях новые листы, молча выслушивал суд коллег, не споря, не возражая, разве что изредка изящно отшучиваясь. Только по последующим корректурам видно было, какие из замечаний казались ему резонными, а в чем он остался при своем. Дискуссия вокруг папиных работ между тем переходила в общие разговоры об искусстве и обо всем на свете, а общество переходило в столовую и продолжало колоритную беседу, перемежаемую взрывами хохота.

Из гостевой хроники нашего дома особенно запомнились два экстраординарных события.

К папиному 60-летнему юбилею мама устроила кукольный спектакль, разыгранный членами семьи и знакомыми, головы которых мама с портретным сходством вылепила из пластилина поверх голов кукол-Петрушек, изъятых из арсенала наших игрушек. Блестящий успех этого мероприятия сподобил ее к 70-летнему юбилею сочинить нечто еще более грандиозное. На этот раз она вылепила — с поразительным сходством и без чьей-либо помощи (все было задумано как сюрприз для папы) — маски всех, кто был приглашен в Шувалово на праздник. Актерами пришлось выступать нам, детям, и паре призванных на помощь друзей. Для придания недостающей портретной солидности своим фигурам мы навязали на себя подушек и маскировали весь этот камуфляж папиными пиджаками.

Эффект при появлении масок был оглушительный. Но когда из щелочек-ртов зазвучал текст, публика была сражена окончательно и наповал. От хохота всё держалось за животы и рыдало. Из самого папы, бывшего главным героем и на сцене, и в зале, слезы текли ручьями. При этом произносимые масками тексты лишь накануне, в один присест, сочинил он сам. Вышли умопомрачительные и исключительно похожие словесные шаржи на присутствующих, заключавшиеся в их критических суждениях о папиных иллюстрациях к сказке "Бабушка, внучка да курочка", которые и были предметом обсуждения почтенного собрания. И опять: острота этих дружеских пародий состояла в снайперской точности образов, пойманных в немногих фразах, за которыми тотчас узнавался и портретируемый, и папин крепкий юмор. Папа шутил смешно, оригинально и добродушно, никогда не злобно».

Алексей Федорович Пахомов (1900-1973)

Родился в 1900 году в вологодской деревне Варламово.

1915-1922. Учился в Училище технического рисования Штиглица, где занимался у М. Добужинского, С. Чехонина, В. Шухаева, Н. Тырсы, В. Лебедева, А. Карева. В 1922 году перешел в Академию художеств, учился в мастерской А. Савинова.

1920-е — начало 1930-х. Рисовал карандашом односельчан в родной деревне Варламово.

1921-1923. Участвовал в выставках «Объединения новых течений в искусстве», в которое входили В. Татлин, Н. Тырса, В. Лебедев, Л. Бруни. Впоследствии участник творческого содружества единомышленников, выходцев из легендарной «Квартиры № 5» — Н. Пунина, Н. Лапшина, Н. Тырсы и В. Лебедева, первыми высоко оценивших натурные карандашные рисунки Пахомова.

1923. Создал монументальную роспись «Красная присяга».

1925. Окончил Академию художеств (с 1925 года ВХУТЕИН) с дипломной картиной «Сенокос (Помочь)». Стал известен как живописец, участвовал живописными работами в выставках ВОКСа зарубежом.

1926-1931. Один из организаторов (вместе с В. Пакулиным) и активный участник общества «Круг художников», экспонент всех выставок «Круга».

1928-1929. Создал роспись «Хоровод детей всех наций» в детской комнате Дома культуры им. 1-й пятилетки в Ленинграде (сохранились эскизы).

С начала организации в 1925 году С. Маршаком и В. Лебедевым отдела ГИЗа (Детгиза) и на протяжении всей жизни — иллюстратор, художник детской книги. Работал в журналах «Новый Робинзон», «Еж», «Чиж», «Костер» и др.

1927-1934. Иллюстрировал книжку-картинку «Лето», книги для детей «Мастер» и «Мяч» С. Маршака, «Топор» и «Коса» Г. Кругова, «Ведро» Е. Шварца, «Кошка, гулявшая сама по себе» Р. Киплинга, «Гулливер у лилипутов» по Дж. Свифту, «Как Саньку в очаг привели» Л. Будогосской, работал над сериями рисунков в пионерских лагерях, писал портреты студентов Института народов Севера.

1936. Благодаря распространению офсетной печати начал работу над книжными иллюстрациями с карандашных рисунков («Дубровский» А. Пушкина, «Бежин луг» И. Тургенева, «Как закалялась сталь» Н. Островского), в 1938 году создал первый вариант иллюстраций к поэме «Мороз, Красный нос» Н. Некрасова.

1937. Написал монументальное панно «Дети Страны Советов» для советского павильона Международной выставки в Париже (награждено золотой медалью выставки).

С 1939 года оставил живопись, с этого времени работал в области книжной и станковой графики.

1941-1943. В блокадном Ленинграде работал над сериями рисунков и литографий «Ленинград в дни войны и блокады».

С 1948 года в Академическом институте им. Репина на протяжении двадцати пяти лет руководил персональной мастерской станковой графики, профессор, академик.

1950-1960-е. Создал иллюстрации к поэме Н. Некрасова «Мороз, Красный нос» (второй вариант), к рассказу Тургенева «Бежин луг», детским произведениям Л. Толстого: «Для маленьких», «Филипок», «Липунюшка» и др., в 1968–1971 годах работал над иллюстрациями к рассказам из «Азбуки» Л. Толстого.

1968-1969. Написал книгу «Про свою работу» (Л., 1971).

1970. Первая персональная выставка живописи А.Ф. Пахомова в Государственном Русском музее.

Работы А.Ф. Пахомова находятся в собраниях Государственной Третьяковской галереи, Государственного Русского музея, Российской государственной библиотеки, Музея истории Петербурга, Музея изобразительных искусств Республики Карелия, Государственного музея «Царскосельская коллекция» и др.