Балет «Времена года»

Музыку британского композитора Макса Рихтера (род. 1966) принято относить к течению постминимализма. Впрочем, человеку, не имеющему специальных музыкальных познаний, эта маркировка, скорее всего, не скажет ничего. Хотя бы потому, что корневое слово «минимализм» затерто до дыр, будучи приложимым ко всему, что достигнуто простыми средствами, ко всему, что не избыточно. Если же хочется классифицировать творчество Рихтера, гораздо уместнее применить к нему понятие «новый сентиментализм».

После жесткого и жестокого ХХ века, когда писать стихи в рифму стало странно и красивая музыка также стала сомнительна, после века концепций, учений и ожесточенных музыкально-идеологических сражений публике снова захотелось услышать нечто простое, захотелось музыки соразмерной ей, музыки разговаривающей и утешающей.

Макс Рихтер в столь откровенном заигрывании с так называемой простой аудиторией замечен не был. Однако в случае его музыки понятие разговора со слушателем отнюдь не метафора. У Рихтера звуковой поток часто стремится стать речью — осторожно ступает по мажорным трезвучиям, раскачивается в гаммообразных последованиях, выращивает внутри себя подобие мелодии, а иногда подключает голос (чтецы были героями трех первых альбомов Рихтера, начиная с дебютного Memoryhouse, 2002) или узнаваемые мелодии, как в цикле The Four Seasons (2012).

Эта транскрипция знаменитого концертного цикла Антонио Вивальди раскрывает особенности стиля Макса Рихтера. Звуковой поток у него всегда неторопливо набирает силу, подолгу любуется звучанием каждого тона, движется с неуклонным и мощным нарастанием, как прибывает вода во время грандиозного потопа. Это протяжение и упоение крещендо словно противопоставлены торопливости и клиповой раздробленности времени, из которого музыка Рихтера произрастает.

Всякому оцепенению и зыбкости Рихтер сопротивляется, устраняя в оппозиции «движение — неподвижность» второй элемент: звуковой поток стремится вперед без остановок, остинато струнных подобны мельканию шпал, дымом дымится дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Там, где у Вивальди расходились аллеи регулярного парка, предназначенные для неторопливых прогулок и размышлений о вечном, у Рихтера пролегла скоростная железная дорога.

При этом новые «Времена» — сочинение глубоко сентиментальное. У Рихтера сольные виолончель со скрипкой по очереди разражаются слезоточивыми вибрато, поют навзрыд со всей возможной искренностью.