Писатели и издатели: от возмущения до взаимной любви
О том, что думали о работе издателей, редакторов и корректоров классики, можно узнать из их переписки. В письмах они досадовали на опечатки, неточности и сокращения, а еще — извинялись за то, что не успевают прислать готовый текст в срок. Читайте в нашем материале, что писали о публикации своих произведений Александр Пушкин, Федор Достоевский, Иван Бунин и другие литераторы.
Пушкин: жаловался на ошибки наборщиков
В письмах Александр Пушкин часто сетовал, что его произведения выходили в газетах и журналах с опечатками и ошибками.
В письме Фаддею Булгарину он писал:
Вы очень меня обяжете, если поместите в своих листках здесь прилагаемые две пьесы. Они были с ошибками напечатаны в «Полярной звезде», отчего в них и нет никакого смысла. Это в людях беда небольшая, но стихи не люди.
А в письме брату и литературному секретарю Льву Пушкину так отзывался о наборщиках и издателях:
Получил ли ты мои стихотворенья? Вот в чем должно состоять предисловие: Многие из сих стихотворений — дрянь и недостойны внимания россейской публики — но как они часто бывали печатаны бог весть кем, чорт знает под какими заглавиями, с поправками наборщика и с ошибками издателя — так вот они, извольте-с кушать-с…
«Черной работой журнала» Пушкин называл труд издателей, которые должны были, по его мнению:
«1) знать грамматику русскую, 2) писать со смыслом, т. е. согласовать существительное с прилагательным и связывать их глаголом».
«1) знать грамматику русскую, 2) писать со смыслом, т. е. согласовать существительное с прилагательным и связывать их глаголом».
Также поэт полагал, что главная задача издателей — выпускать как можно более качественные журналы, а не гнаться за деньгами.
Пушкин и сам правил произведения коллег: в 1830 году он стал издавать «Литературную газету», в которой служил и редактором. Официально ее возглавлял Антон Дельвиг, но позже он уехал из Петербурга и передал свои обязанности Пушкину. Тот предъявлял высокие требования к материалам: им следовало быть содержательными и художественно выразительными. Работа отнимала много времени, и вскоре Пушкин в переписке просил, чтобы Дельвиг вернулся, так как «скучно издавать газету одному».
В 1836 году поэт основал журнал «Современник»: писал для него критические статьи и готовил другие материалы к публикации. Он оставался требовательным к качеству текстов: от коллег ждал соответствия высоким стандартам, а молодым авторам советовал, как улучшить стихи и прозу. В «Современнике» выходили повести Николая Гоголя, стихи малоизвестных на тот момент Федора Тютчева и Алексея Кольцова, а также произведения других писателей.
Достоевский: срывал сроки и возмущался из-за цензуры
Писатель долгие годы играл в азартные игры, проигрывал крупные суммы, нуждался в деньгах и имел много долгов. Случалось, он брал оплату за свои тексты авансом, а потом не укладывался в сроки.
Весь этот месяц сидел день и ночь за романом (и как проклинал работу, как неприятно и гадко было писать!) и написал очень мало. Вот уже 3-й № выходит: апрельский, майский и теперь июньский, а я всё помещаю клочками и отрывками, и до сих пор тянется только 2-я часть. Я забрал деньги вперед; они на меня надеялись и рассчитывали; по составу книжек «Р[усского] вестника» вижу, что они, конечно, в надежде иметь от меня постоянно и помногу романа, почти совсем не запаслись этим отделом литературы. И вот теперь я их посадил!
Из письма племяннице Софье Ивановой. 1868 год
Некоторые произведения Достоевского сокращали на стадии цензуры. В письме брату Андрею Достоевскому он негодовал:
Что еще ровнешенько ничего не слыхать из цензуры насчет «Бедных людей». Такой невинный роман таскают, таскают, и я не знаю, чем они кончат. Ну как запретят? Исчеркают сверху донизу?
Из романа «Братья Карамазовы» в издании для народного чтения цензура изъяла «Рассказ старца Зосимы», который должен был выйти отдельной книгой. Якобы из-за того, что в нем содержалось «мистически-социальное учение, несогласное с духом учения православной веры и Церкви».
В середине 1870-х Федор Достоевский служил редактором газеты-журнала «Гражданин». Публицист Николай Страхов вспоминал о нем: «Заботливость была величайшая». Достоевский правил все статьи, которые присылали в издание. Работа отнимала много времени и сил:
«Вчера всю ночь, не спавши, сидел за корректурой (стоящей сочинения) и сегодня и завтра буду».
«Теперь середа вечером, и я до субботы буду, не разгибая шеи, сидеть. Так сошлось, что на этот № вся корректура (редакторская) моя».
«Теперь середа вечером, и я до субботы буду, не разгибая шеи, сидеть. Так сошлось, что на этот № вся корректура (редакторская) моя».
Читайте также:
Бунин: негодовал из-за перепутанных строк
Иван Бунин старался добиться точности и выразительности своих произведений и был очень внимателен к текстам. В письмах он просил издателей прислать ему готовые варианты после корректуры и вычитывал их еще раз: «Известите и о том, что корректуру я хочу читать и первую (в полосах), и вторую (в листах)… поправки я непременно должен буду делать — невзирая на те, что уже сделаны в оригинале: в корректуре все всегда гораздо видней».
В своих произведениях писатель считал важным каждое слово и редко соглашался на компромиссы, которые предлагали редакторы. Ошибки и неточности его сильно огорчали, в одном из писем он отмечал:
В «Игнате» нашел вчера дикую чепуху: 10 лет тому назад, читая корректуру, я зачеркнул в одном месте описания морозной ночи и палисадника, где стоял Игнат, слово «зеленоватый», заменил его словом «зеленый» и, для пущей силы, написал для типографии на полях: не «зеленоватый», а «зеленый»! И типография взяла да и всадила это в текст! Получилось нечто столь идиотское, что я нынче ночью просыпался раза три в ужасе.
Если ошибки и опечатки попадали в текст, Бунин негодовал. В одном из писем он рассказывал о публикации «Господина из Сан-Франциско» и стихотворения «Пастырь»:
…и ахнул: стихотворение вдребезги погублено — перепутаны строчки в середине, превращены в бессмыслицу. Шлю экспресс в Берлин, — чтобы вклеили бумажку на титул, — поправку.
Ильф и Петров: посвятили редактору роман
В романе «12 стульев» писателей Ильи Ильфа и Евгения Петрова есть эпиграф: «Посвящается Валентину Петровичу Катаеву». Катаев — старший брат Петрова — уже был признанным литератором, когда соавторы работали над произведением. Именно Катаев подал идею о драгоценностях, спрятанных в стуле, и помогал начинающим писателям работать над текстом. Один из псевдонимов Катаева — Старик Собакин, так близкие зачастую называли его в шутку. Евгений Петров писал:
— Почему же это, Валюн, вы вдруг захотели стать Дюма-пером? — спросил Ильф.
— Потому, Илюша, что уже давно пора открыть мастерскую советского романа, — ответил Старик Собакин, — я буду Дюма-отцом, а вы будете моими неграми. Я вам буду давать темы, вы будете писать романы, а я их потом буду править. Пройдусь раза два по вашим рукописям рукой мастера — и готово. Как Дюма-пер. Ну? Кто желает? Только помните, я собираюсь держать вас в черном теле.
— Потому, Илюша, что уже давно пора открыть мастерскую советского романа, — ответил Старик Собакин, — я буду Дюма-отцом, а вы будете моими неграми. Я вам буду давать темы, вы будете писать романы, а я их потом буду править. Пройдусь раза два по вашим рукописям рукой мастера — и готово. Как Дюма-пер. Ну? Кто желает? Только помните, я собираюсь держать вас в черном теле.
Из воспоминаний Евгения Петрова об Илье Ильфе
Вскоре соавторы составили черновой план романа о поисках драгоценностей и показали его Катаеву: «Дюма-отец план одобрил, сказал, что уезжает на юг, и потребовал, чтобы к его возвращению, через месяц, была бы готова первая часть». Авторы уложились в срок, и когда Катаев прочитал материал, то сказал, что они «совершенно сложившиеся писатели» и в руке мастера не нуждаются.
Автор: Маргарита Ковынева
Смотрите также
