Киногостиная «Последний дюйм»

По одноименному рассказу Джеймса Олдриджа.

Американскому летчику Бену Энсли 43 года, однако выглядит он значительно старше. У него есть 11-ти летний сын Дэви и ради него он готов на любой заработок, который время от времени ему подкидывает Джиффорд, торгующий сенсационными материалами подводных съемок. На этот раз Джиффорд отказался лететь в Акулью бухту, и Бен взял с собой сына, давно мечтавшего об экспедиции с отцом. Ничего не предвещало беды. Погода была идеальная для работы, но во время схватки с акулой Бен получил тяжелое ранение и стало ясно, что он не сможет вести самолет. Тогда маленький Дэви сам сел за штурвал и принял свой первый бой с судьбой…

Принято считать, что в Советском Союзе настоящие художники не имели возможности творить. «Последний дюйм» — одно из опровержений.
Сложные взаимоотношения отца и сына, сложный человек, сложная ситуация, жестокий мир разобщенных людей, в котором никто тебе не поможет. Мир, которым правят деньги.

Атмосфера безысходности конца пятидесятых отражена очень точно, в фильме нет подвигов в  понимании этого слова, все, что совершают герои фильма, они делают от отчаянья, от желания выжить.


А еще — море, сначала прозрачное и спокойное, а потом — пенное, бьющееся о камни. И удивительная песня, слова которой годятся для дешевого кабака и пьяных солдат, вдруг приобретает совсем другой смысл, завораживает, потрясает…


Фильм четко выстроен от первого до последнего кадра, в нем нет ни одного лишнего слова или взгляда, в нем все имеет значение.
Сложнейшая, противоречивая линия взаимоотношений отца и сына разворачивается с первых кадров, когда Бен грубо обрывает Дэви, смеющегося над летчиком-новичком. И  кажется, что детская психика требует более тонкого обращения. Да, Бен не психолог и не педагог, но мир, в котором он живет, научил его жесткости. И именно эта жесткость спасет в конечном итоге и его, и Дэви. На пустынном берегу моря, за десятки миль от людей не будет места жалости и снисходительности.
Да, Бен не всегда справедлив и не всегда сдержан, и вряд ли он задумывается о том, зачем ведет себя с сыном так, а не иначе. Мальчик же ищет отцовской любви, внимания, похвалы, — и не находит. И снова  кажется, что отец мог бы быть мягче и сердечней, забывая о том, что похвалы обесцениваются, если раздавать их слишком часто и щедро.
Но истина обнажается тогда, когда над героями нависает смертельная опасность. Когда действовать надо через «не могу», надрывая последние силы и превосходя возможности этих последних сил. Иначе — смерть. Грубыми окриками заставляя Дэви тащить себя к самолету, Бен спасает не свою жизнь, а жизнь мальчика. И кто знает, нашел бы ребенок в себе столько сил, если бы не безжалостное отцовское «Можешь!»

Преодолев себя, почувствовав себя сильным, Дэви и сам забывает о жалости к себе, и его бравада в ответ на участие Бена — первая победа.
Дэви дорого дается скупая похвала отца. Три долгожданных сыном слова срываются с губ Бена сами собой и имеют волшебную силу: «Молодец, Дэви. Молодец». Когда до земли остается последний дюйм, который решает все. Кто знает, имели бы эти слова такую силу, если бы Бен говорил их каждый день?

Бен — не искатель приключений. Бывший военный летчик, он вынужден зарабатывать деньги, рискуя собственной жизнью. И деньги неслучайно становятся причиной трагедии: не жадность толкает Бена в море, кишащее акулами. «Камера — 600 долларов, и то, что в ней — не меньше тысячи. Подарить такую сумму акулам? Я не настолько богат».
Николай Крюков рисует Бена человеком, уставшим от жизни. И азарт, и жадность кажутся слишком мелкими для такого прагматичного человека. Но и прагматизм Бена — вынужденный, наносной. Он не приспособлен для такой жизни, в нем нет цинизма дельца, он не умеет быть скользким и хитрым. Сила духа и чувство собственного достоинства — единственная его защита от мира денег. Эти качества позволяют человеку оставаться на плаву, но никогда не приносят богатства. И мир давит его, сминает, и скоро сомнет окончательно: в сорок три года почти невозможно найти работу летчика. Бена ждет нищая, унизительная старость…