170 лет со дня рождения Дмитрия Наркисовича Мамина — Сибиряка

О Мамине-Сибиряке, особенно после его смерти, говорили много и многие. Кто с восхищением, кто с явным раздражением, а кто и с насмешкой. Этот человек давал повод для весьма разнообразных суждений.
Рослый, широкоплечий, с открытым лицом и «чу́дными, немного задумчивыми глазами», он выделялся в любой толпе. А его «непринуждённая грация молодого, дрессированного на свободе медведя» только усиливала общее впечатление какой-то завораживающей дикой силы. Характер Мамина был под стать внешности. Такой же необузданный, вспыльчивый. Его резкие суждения, его полновесные остроты, его суровые оценки нередко задевали людей, рождая недоброжелателей. Но чаще Дмитрию Наркисовичу прощалось то, что не простилось бы кому-то другому. Так велико было обаяние этого большого, сильного, но в чём-то очень незащищённого и трогательного человека.
Его доброта и мягкость открывались не сразу и не всем. Хотя даже псевдоним, накрепко сросшийся с фамилией, — «Мамин-Сибиряк» — звучал как-то тепло, по-домашнему.
Строго говоря, псевдоним этот был не совсем точен. Старый деревянный дом заводского священника, где родился будущий писатель, находился на самой границе Европы и Азии. «Водораздел Уральских гор» проходил всего в 14 верстах. Там, на Урале, прошли детские и юношеские годы Дмитрия Наркисовича. Об Урале, о его необыкновенной природе и людях написаны лучшие его книги.
А как же Сибирь? Она лежала дальше на восток.