Если
   стих
      сердечный раж,
если
   в сердце
        задор смолк,
голосами его будоражь
комсомольцев
       и комсомолок.
Дней шоферы
       и кучера
гонят
   пулей
      время свое,
а как будто
      лишь вчера
были
   бури
      этих боев.
В шинелях,
     в поддевках идут…
Весть:
   «Победа!»
        За Смольный порог.
Там Ильич и речь,
         а тут
пулеметный говорок.
Мир
  другими людьми оброс;
пионеры
     лет десяти
задают про Октябрь вопрос,
как про дело
       глубоких седин.
Вырастает
      времени мол,
день — волна,
       не в силах противиться;
в смоль-усы
      оброс комсомол,
из юнцов
     перерос в партийцев.
И партийцы
      в годах борьбы
против всех
      буржуазных лис
натрудили
     себе
       горбы,
многий
    стал
      и взросл
           и лыс.
А у стен,
    с Кремля под уклон,
спят вожди
      от трудов,
           от ран.
Лишь колышет
       камни
          поклон
ото ста
    подневольных стран.
На стене
     пропылен
          и нем
календарь, как календарь,
но в сегодняшнем
         красном дне
воскресает
      годов легендарь.
Будет знамя,
       а не хоругвь,
будут
   пули свистеть над ним,
и «Вставай, проклятьем…»
             в хору
будет бой
     и марш,
         а не гимн.
Век промчится
       в седой бороде,
но и десять
      пройдет хотя б,
мы
  не можем
       не молодеть,
выходя
    на праздник — Октябрь.
Чтоб не стих
      сердечный раж,
не дряхлел,
      не стыл
          и не смолк,
голосами
     его
       будоражь
комсомольцев
        и комсомолок.