Возвращение Легенды
Пластическая драма о Хоакине Мурьете возвращается на сцену. Выход ремейка легендарного спектакля приурочен к 70-летию Гедрюса Мацкявичюса — основателя целого направления сценического искусства и постановщика того, первого Хоакина, который стал культовым для своего времени.
«Хоакин» Мацкявичюса появился в Москве в 1976-м, спустя лишь три года после кровавых событий в Чили — прихода к власти Пиночета. Сама история, которую рассказал Пабло Неруда о трагической судьбе чилийского Робин Гуда, и то, как ее показал Театр пластической драмы. Без единого слова. Только музыка и движения. Не балет и не привычный театр. Сам режиссер был уверен, что именно безмолвие сопутствует всем крайним, кульминационным моментам человеческой жизни. И это безмолвие на сцене гремело на всю Москву.
«Для меня «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» началась с выходом диска. Музыка Рыбникова, сценарий Пабло Неруды и Павла Грушко. Я представлял себе очень хорошо. Видимо, у меня фантазия очень неплохая была в юности. Потом я увидел фильм Грамматикова на ту же музыку, под ту же фонограмму. А потом — спектакль Гедрюса и постановку в театре «Ленком». На меня она очень сильное впечатление произвела. Гораздо более сильное, чем пластинка и фильм. Но спектакль Гедрюса Казимировича — это вообще отдельно стоящая история про Хоакина Мурьету. Неспроста там нет музыки Рыбникова. Но впечатление не менее сильное, чем, скажем, в театре «Ленком». Эта энергия, которая шла на зрителя, энергетика каждого из персонажей, не только главного… Я сидел как подопытный кролик. Есть какая-то магия в этом. Это не передается через экран. Это только живьем. Магия и гипноз»
Владимир Раков, народный артист России
Гедрюс Мацкявичюс приехал из Литвы в 1972 году. «Лучший мим Прибалтики», выступавший в Каунасском ансамбле пантомимы и окончивший биохимический факультет Вильнюсского университета, решил поступать в ГИТИС. Попал на курс ученицы Станиславского — Марии Кнебель. Студенты «получали» систему великого театрального мастера из вторых рук.
«Пять лет с Чеховым — так можно назвать годы, проведенные в ГИТИСе. Достоевский и Тургенев, Чайковский и Рахманинов, Боровиковский и Суриков — они стали для меня воплощением русской души, и я постигал ее…» — вспоминал Мацкявичюс студенческие годы.
Его театр начинался со студии самодеятельной пантомимы при ДК Курчатовского института. На язык пластики Мацкявичюс «перевел» Микеланджело. В постановке «Преодоление» скульптуры «молчали» так красноречиво, что вся театральная Москва устремилась в Дом культуры, чтобы это увидеть. Студия выросла в театр. Актеры «показывали» поэмы, сонеты, сказки, мифы, живопись и графику. 16 лет и множество постановок, каждая из которых становилась событием. «Двенадцать», «Времена года», «Блеск золотого руна», «Красный конь»…
Читайте также:
«Взгляд, жест, поза, едва уловимое движение тела «обнажают» человека неизмеримо больше, чем это могут сделать слова. Термин «пластическая драма», хотя и является неологизмом, наиболее точно определяет суть нашего театра, его спектаклей, драматических в своей основе, но построенных только на пластических средствах выражения»
Имя Гедрюса Мацкявичюса вписано в Энциклопедию Франции, его постановками восхищалась Майя Плисецкая. После возвращения с фестиваля «Театральные дни Карфагена», в котором советский коллектив участвовал впервые и получил самые восторженные отзывы, Альфред Шнитке привлек режиссера и его труппу к постановке сенсационного проекта «Желтый звук». Ученик Мацкявичюса Павел Брюн стал одним из режиссеров легендарного сегодня «Цирка Дю Солей», использовав методы и приемы своего учителя. А один из первых исполнителей роли Хоакина Мурьеты — Владимир Ананьев, ныне режиссер Театриума на Серпуховке, стал постановщиком новой версии спектакля. Драматургия и сюжет останутся неизменными. Какими их впервые представил сорок лет назад театральной Москве Гедрюс Мацкявичюс.
Премьера «Легенды о Хоакине» состоится 18 мая в Театре киноактера и 5 июня в Театриуме на Серпуховке.
«Я танцевал брейк, потому что я занимался в Театре пластической драмы. Первые уроки брейк-данса мне преподал отец… Папа не танцевал — я хотел танцевать. Посмотреть брейк по телевизору было невозможно. Видеомагнитофонов у нас тогда не было. Но примерно где-то что-то мы видели. И я его как-то попросил. Начали с самого основного. С волны, например. Он мне объяснил, что волна — это очень просто. Поднимаешь первые фаланги пальцев. Поднимаешь. Опускаешь следующие… Я так, конечно, не могу сейчас, как раньше, красиво делать. Но алгоритм этот он мне объяснил»
Эрнест Мацкявичюс, журналист и телеведущий, сын Гедрюса Мацкявичюса
«Пластический театр, пластическая драма стали куда-то уходить. Но ведь это начало прорастать в других местах. Вот в том же цирке «Дю Солей». С ним вообще загадочная история. Дело в том, что, когда я оказался в зарождавшемся цирке в первый раз, это было в 1989 году, я вдруг увидел ту самую поэтическую провокацию в полном расцвете. Хотя они ничего не знали о театре Мацкявичюса. Мы ничего не знали о них. То есть то, чему меня научил этот великий человек, я использовал в одном из самых известных цирков в мире. Это существовало там до меня. Просто я, может быть, подбросил удобрение в то, что там цвело само по себе»
Павел Брюн, хореограф, в прошлом актер Театра пластической драмы
Смотрите также