Смех до слез
Как Николай Гоголь шутил над одноклассниками? Зачем притворялся сумасшедшим и чем рассмешил императора Николая I?
Лекция Владимира Воропаева, профессора МГУ, председателя Гоголевской комиссии Научного совета РАН, «Как Гоголь смеялся и смешил» — в рамках научно-образовательного проекта «Мой курсив».
В День смеха и день рождения классика русской литературы исследователь творчества и биографии Гоголя расскажет анекдоты из жизни писателя.
Еще в юности в Нежинской гимназии Гоголь держался особняком, но отличался шутками, которыми заставлял всех товарищей хохотать до беспамятства. «Довольно бывало ему сказать одно слово, сделать одно движение, чтобы все в классе, как бешеные или сумасшедшие, захохотали в одно горло, даже при учителе, директоре… Он же оставался как ни в чем не бывало: спокоен и важен».
Николай Васильевич и потом бывал шутливо настроен, весел, заодно любил вкусно и плотно поесть. Компанию он водил с разными людьми, но часто предпочитал общество Михаила Щепкина, одного из основоположников русской актерской школы, сыгравшего к тому же Городничего в «Ревизоре». Порой их застольные беседы сводились к пересчету и разбору малороссийских блюд. Винам Гоголь присваивал названия квартального и городничего — добрых распорядителей, приводящих в набитом желудке все в должный порядок. А жженке, из-за того что зажженная она горит голубым пламенем, дал имя Бенкендорфа (намек на голубой мундир шефа жандармского управления). «А что, — говорил он Щепкину после сытного обеда, — не отправить ли теперь Бенкендорфа?»
Во время премьеры «Ревизора» от души смеялся сам император Николай I, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска!»
Почему императору понравился «Ревизор», а Гоголь остался недоволен премьерой, и другие забавные случаи из жизни Николая Васильевича — 1 апреля в 19.30 в Доме Гоголя (Никитский б-р, 7-а).
Шутки, остроты и избранные мысли Н.В. Гоголя: Собрание анекдотов, острот, шуток, избранных мыслей и воспоминаний современников / Собрал М.С. Козман. Одесса, 1902
Во время путешествия Гоголя по Испании с ним в одной из гостиниц Мадрида произошел такой случай. В этой гостинице по испанскому обычаю было грязно, белье было совсем засаленное. Гоголь пожаловался, хозяин отвечал: «Senor, нашу незабвенную королеву (Изабеллу) причисляют к лику святых, а она во время осады несколько недель не снимала с себя рубашки. Рубашка эта как святыня хранится в церкви, а вы жалуетесь, что ваша простыня нечиста, когда на ней спали только два француза, один англичанин и одна дама очень хорошей фамилии; разве вы чище этих господ?»
Когда Гоголю подали котлетку, жаренную на прованском масле и совершенно холодную, Гоголь снова выразил неудовольствие. Лакей преспокойно пощупал ее грязной рукой и сказал:
— Нет, она тепленькая: пощупайте ее!
— Нет, она тепленькая: пощупайте ее!
После обеда кто-то дернул меня за фалдочку; оглянувшись, я увидел Гоголя.
— Пойдем в сад, — шепнул он и довольно скоро пошел в диванную; я последовал за ним, и, пройдя несколько комнат, мы вышли на террасу…
— Знаете ли, что сделаем? — сказал Гоголь. — Мы теперь свободны часа на три, пойдем в лес?
— Пожалуй, — отвечал я, — но как мы переберемся через реку?
— Вероятно, там отыщем челнок, а может быть, и мост есть.
Мы спустились с горы прямиком, перелезли через забор и очутились в узком и длинном переулке вроде того, какой разделял усадьбы Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича.
— Направо или налево? — спросил я, видя, что Гоголь с нерешимостью посматривал то в ту, то в другую сторону переулка.
— Далеко придется обходить, — отвечал он.
— Что ж делать?
— Отправимся прямо.
— Через леваду?
— Да.
— Пожалуй.
На основании принятой от поляков пословицы «Шляхтич на своем огороде равен воеводе» в Малороссии считается преступлением нарушить спокойствие владельца, но я был очень сговорчив и первый полез через плетень. Внезапное наше появление произвело тревогу. Собаки лаяли, злобно кидаясь на нас, куры с криком и кудахтаньем разбежались, и мы не успели сделать двадцати шагов, как увидели высокую дебелую молодицу с грудным ребенком на руках, который жевал пирог с вишнями и выпачкал себе лицо до ушей.
— Эй, вы, школяры! — закричала она, — зачем, что тут забыли? Убирайтесь, пока не досталось вам по шеям!
— Вот злючка! — сказал Гоголь и смело продолжал идти, я не отставал от него.
— Что ж, не слышите? — продолжала молодица, озлобляясь. — Оглохнули? Вон, говорю, курехваты, а не то позову чоловика (мужа), так он вам ноги перебивает, чтоб в другой раз через чужие плетни не лазили.
— Постой, — пробормотал Гоголь, — я тебя еще не так рассержу!
— Что вам нужно?.. Зачем пришли? — грозно спросила молодица, остановясь в нескольких от нас шагах.
— Нам сказали, — отвечал спокойно Гоголь, — что здесь живет молодица, у которой дитина похожа на поросенка.
— Что такое? — воскликнула молодица, с недоумением посматривая то на нас, то на свое детище.
— Да вот оно! — вскричал Гоголь, указывая на ребенка. — Какое сходство! Настоящий поросенок!
— Удивительное, чистейший поросенок! — подхватил я, захохотав во все горло.
— Как! Моя дитина похожа на поросенка! — заревела молодица, бледная от злости. — Шибенники (достойные виселицы, сорванцы), чтоб вы не дождали завтрашнего дня, сто болячек вам!.. Остапе, Остапе! — закричала она, как будто ее резали. — Скорей, Остапе!.. — и кинулась навстречу мужу, который, спеша, подходил к нам с заступом в руках.
— Бей их заступом! — вопила молодица, указывая на нас. — Бей, говорю, шибенников! Знаешь ли, что они говорят?..
— Чего ты так раскудахталась? — спросил мужик, остановясь. — Я думал, что с тебя кожу сдирают.
— Послушай, Остапе, что эти богомерзкие школяры, ироды, выгадывают, — задыхаясь от злобы, говорила молодица, — рассказывают, что наша дитина похожа на поросенка.
— Что ж, может быть, и правда, — отвечал мужик хладнокровно. — Это тебе за то, что ты меня кабаном называешь…
— Пойдем в сад, — шепнул он и довольно скоро пошел в диванную; я последовал за ним, и, пройдя несколько комнат, мы вышли на террасу…
— Знаете ли, что сделаем? — сказал Гоголь. — Мы теперь свободны часа на три, пойдем в лес?
— Пожалуй, — отвечал я, — но как мы переберемся через реку?
— Вероятно, там отыщем челнок, а может быть, и мост есть.
Мы спустились с горы прямиком, перелезли через забор и очутились в узком и длинном переулке вроде того, какой разделял усадьбы Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича.
— Направо или налево? — спросил я, видя, что Гоголь с нерешимостью посматривал то в ту, то в другую сторону переулка.
— Далеко придется обходить, — отвечал он.
— Что ж делать?
— Отправимся прямо.
— Через леваду?
— Да.
— Пожалуй.
На основании принятой от поляков пословицы «Шляхтич на своем огороде равен воеводе» в Малороссии считается преступлением нарушить спокойствие владельца, но я был очень сговорчив и первый полез через плетень. Внезапное наше появление произвело тревогу. Собаки лаяли, злобно кидаясь на нас, куры с криком и кудахтаньем разбежались, и мы не успели сделать двадцати шагов, как увидели высокую дебелую молодицу с грудным ребенком на руках, который жевал пирог с вишнями и выпачкал себе лицо до ушей.
— Эй, вы, школяры! — закричала она, — зачем, что тут забыли? Убирайтесь, пока не досталось вам по шеям!
— Вот злючка! — сказал Гоголь и смело продолжал идти, я не отставал от него.
— Что ж, не слышите? — продолжала молодица, озлобляясь. — Оглохнули? Вон, говорю, курехваты, а не то позову чоловика (мужа), так он вам ноги перебивает, чтоб в другой раз через чужие плетни не лазили.
— Постой, — пробормотал Гоголь, — я тебя еще не так рассержу!
— Что вам нужно?.. Зачем пришли? — грозно спросила молодица, остановясь в нескольких от нас шагах.
— Нам сказали, — отвечал спокойно Гоголь, — что здесь живет молодица, у которой дитина похожа на поросенка.
— Что такое? — воскликнула молодица, с недоумением посматривая то на нас, то на свое детище.
— Да вот оно! — вскричал Гоголь, указывая на ребенка. — Какое сходство! Настоящий поросенок!
— Удивительное, чистейший поросенок! — подхватил я, захохотав во все горло.
— Как! Моя дитина похожа на поросенка! — заревела молодица, бледная от злости. — Шибенники (достойные виселицы, сорванцы), чтоб вы не дождали завтрашнего дня, сто болячек вам!.. Остапе, Остапе! — закричала она, как будто ее резали. — Скорей, Остапе!.. — и кинулась навстречу мужу, который, спеша, подходил к нам с заступом в руках.
— Бей их заступом! — вопила молодица, указывая на нас. — Бей, говорю, шибенников! Знаешь ли, что они говорят?..
— Чего ты так раскудахталась? — спросил мужик, остановясь. — Я думал, что с тебя кожу сдирают.
— Послушай, Остапе, что эти богомерзкие школяры, ироды, выгадывают, — задыхаясь от злобы, говорила молодица, — рассказывают, что наша дитина похожа на поросенка.
— Что ж, может быть, и правда, — отвечал мужик хладнокровно. — Это тебе за то, что ты меня кабаном называешь…
Гоголь передает следующий курьезный анекдот из своего путешествия из Лозанны в Веве:
«Было в исходе первого часа, когда я прибыл в Веве. Я отправился в Hotel de Fancon. Обедало нас три человека: я посреди, с одной стороны почтенный старик француз с перевязанною рукою и орденом, а с другой стороны — почтенная дама, жена его. Подали суп с вермишелями. Когда мы все трое суп откушали, подали нам вот какие блюда: говядину отварную, котлеты бараньи, вареный картофель, шпинат со шпигованной телятиной и рыбу средней величины к белому соусу. Когда я откушал картофель, который я весьма люблю, особливо когда он хорошо сварен, француз, который сидел возле меня, обратясь ко мне, сказал:
— Милостивый государь…
Или нет, я позабыл, он не говорил «милостивый государь», он сказал:
— Monsieur, je vous servis этою говядиною. Это очень хорошая говядина.
На что я сказал:
— Да, действительно, это очень хорошая говядина.
Потом, когда приняли говядину, я сказал:
— Monsieur, позвольте вас попотчевать бараньей котлеткою.
На что он сказал:
— С большим удовольствием. Я возьму котлетку, тем более что, кажется, хорошая котлетка.
Потом приняли и котлетку и поставили вот какие блюда: жаркое — цыпленка, потом другое жаркое — баранью ногу, потом поросенка, потом пирожное — компот с грушами, потом другое пирожное — с рисом и яблоками. Как только мне переменили тарелку и я ее вытер салфеткой, француз, сосед мой, попотчевал меня цыпленком и сказал:
— Puis je nous offrir цыпленка?
На что я сказал:
— Je vous demande pardon, monsieur, я не хочу цыпленка, я очень огорчен, что не могу взять цыпленка, я лучше возьму кусок бараньей ноги, потому что я баранью ногу предпочитаю цыпленку.
Потом, когда откушали жаркое, француз, сосед мой, предложил мне компот из груш, сказал:
— Я вам советую, monsieur, взять этого компота, это очень хороший компот.
— Да, — сказал я, — это точно очень хороший компот. Но я едал (продолжал я) компот, который приготовляли собственные ручки княжны В. Н. Р. (Варвары Николаевны Репниной) и который можно назвать королем компотов и главнокомандующим всех пирожных.
На что он сказал:
— Я не едал этого компота, но сужу по всему, что он должен быть хорош, ибо мой дедушка был тоже главнокомандующий.
На что я сказал:
— Очень жалею, что не был знаком лично с вашим дедушкою.
На что он сказал:
— Не стоит благодарности.
Потом приняли блюда и поставили десерт. Но я, боясь опоздать к дилижансу, попросил позволение оставить стол, на что француз, сосед мой, отвечал очень учтиво, что он не находит с своей стороны никакого препятствия.
Тогда я, взвалив шинель на левую руку, а в правую взяв дорожный портфель с белою бумагою и разною собственноручною дрянью, отправился на почту.
«Было в исходе первого часа, когда я прибыл в Веве. Я отправился в Hotel de Fancon. Обедало нас три человека: я посреди, с одной стороны почтенный старик француз с перевязанною рукою и орденом, а с другой стороны — почтенная дама, жена его. Подали суп с вермишелями. Когда мы все трое суп откушали, подали нам вот какие блюда: говядину отварную, котлеты бараньи, вареный картофель, шпинат со шпигованной телятиной и рыбу средней величины к белому соусу. Когда я откушал картофель, который я весьма люблю, особливо когда он хорошо сварен, француз, который сидел возле меня, обратясь ко мне, сказал:
— Милостивый государь…
Или нет, я позабыл, он не говорил «милостивый государь», он сказал:
— Monsieur, je vous servis этою говядиною. Это очень хорошая говядина.
На что я сказал:
— Да, действительно, это очень хорошая говядина.
Потом, когда приняли говядину, я сказал:
— Monsieur, позвольте вас попотчевать бараньей котлеткою.
На что он сказал:
— С большим удовольствием. Я возьму котлетку, тем более что, кажется, хорошая котлетка.
Потом приняли и котлетку и поставили вот какие блюда: жаркое — цыпленка, потом другое жаркое — баранью ногу, потом поросенка, потом пирожное — компот с грушами, потом другое пирожное — с рисом и яблоками. Как только мне переменили тарелку и я ее вытер салфеткой, француз, сосед мой, попотчевал меня цыпленком и сказал:
— Puis je nous offrir цыпленка?
На что я сказал:
— Je vous demande pardon, monsieur, я не хочу цыпленка, я очень огорчен, что не могу взять цыпленка, я лучше возьму кусок бараньей ноги, потому что я баранью ногу предпочитаю цыпленку.
Потом, когда откушали жаркое, француз, сосед мой, предложил мне компот из груш, сказал:
— Я вам советую, monsieur, взять этого компота, это очень хороший компот.
— Да, — сказал я, — это точно очень хороший компот. Но я едал (продолжал я) компот, который приготовляли собственные ручки княжны В. Н. Р. (Варвары Николаевны Репниной) и который можно назвать королем компотов и главнокомандующим всех пирожных.
На что он сказал:
— Я не едал этого компота, но сужу по всему, что он должен быть хорош, ибо мой дедушка был тоже главнокомандующий.
На что я сказал:
— Очень жалею, что не был знаком лично с вашим дедушкою.
На что он сказал:
— Не стоит благодарности.
Потом приняли блюда и поставили десерт. Но я, боясь опоздать к дилижансу, попросил позволение оставить стол, на что француз, сосед мой, отвечал очень учтиво, что он не находит с своей стороны никакого препятствия.
Тогда я, взвалив шинель на левую руку, а в правую взяв дорожный портфель с белою бумагою и разною собственноручною дрянью, отправился на почту.
Смотрите также