Выставка Николая Шестопалова открывается в Русском музее

Среди графических листов — образы-воспоминания об ушедшей России и ее дореволюционном укладе, зарисовки провинциальных усадеб и интерьеров XIX века, иллюстрации из жизни Пушкина и Лермонтова, а также романтические акварели с изображениями Старого Крыма и Красной Поляны.

Николай Иванович Шестопалов получил от официального искусствознания четко определенное место в истории советского искусства: как признанный иллюстратор, как автор эскизов к советским довоенным открыткам, воспевающим героический труд. Историографы словно забывали об обучении художника в Мюнхене, о его участии в выставках «Мира искусства», в художественной жизни России во втором десятилетии XX века.

В жизни и творчестве Николая Шестопалова ясно прослеживается путь развития русского искусства с конца XIX и до середины XX века. Крестьянский мальчишка с церковно-приходской школой за плечами занимается в Петербурге на курсах Тенишевой у Ильи Репина, в студиях Василия Матэ и Льва Дмитриева-Кавказского, получает навыки академического рисунка, графики и живописи. Вместе с Мстиславом Добужинским, Евгением Лансере, Дмитрием Кардовским и Сергеем Чехониным он становится одним из основателей журнала «Зритель» (1905).

Реакция, наступившая после революции 1905 года, заставляет его покинуть Россию; он учится в Германии (Мюнхене), Италии и Франции. В Мюнхене формируется изобразительный язык Шестопалова-художника, вобравшего в себя и русскую традиционно-реалистическую манеру, и немецкую экспрессивную художественность.

Вернувшись в 1907 году в Санкт-Петербург, художник участвует в выставках «Мира искусства» и группы «Новое товарищество художников» (НОХ), общается с русскими символистами и импрессионистами, использует их излюбленные темы, оставаясь приверженцем академических живописных традиций. В этой атмосфере рождаются типичные шестопаловские образы ушедшей России. И даже пейзажи Шестопалова 20–30-х годов не столько отражают суровую советскую действительность, а воссоздают дореволюционный уклад. Художник на протяжении всего творческого пути постоянно обращается к картинкам русской провинции. Это «Семья в интерьере» (1910-е), «Солнечная веранда» (1920-е), «Углич. Дом царевича Дмитрия» (1929), «Тропинка в лесу» (1930), «На Волге» (1933), «Чембар. Беседка в саду Белинских» (1936), «Васильсурск» (1939) и др.

Будучи членом АХРР с момента основания организации в 1922 году, Шестопалов регулярно принимал участие в выставках и, напротив, совершенно не занимался общественной деятельностью. Много писал, выезжая в художественные экспедиции на Аральское море, на Урал, на ДнепроГЭС.

Живопись Шестопалова середины XX века тематически возвращается к наследию мирискусников — коллег и товарищей его молодости; это провинциальные усадьбы, полуразрушенные церкви и монастыри, написанные по-ахровски пастозно, почти иллюзорно. Сохранились изящные, романтические акварели с изображением фонтанов, татарских саклей и улочек Старого Крыма, словно сошедших со страниц пушкинского «Бахчисарайского фонтана». Шестопалов пишет совсем «итальянский» Крым — пейзажи Алупки, Симеиза. Любуется силуэтом героини в просвете стен («Судак», 1915), подобно брюлловскому «Итальянскому полдню». Столь же любовно выписаны пейзажи Кавказа («Красная Поляна», 1921).