Кукарача
Грузинский государственный театр юного зрителя. Спектакль был поставлен по одноименной повести «Кукарача» Нодара Думбадзе.
Рассказ о благородном участковом Георгии Тушурашвили по прозвищу Кукарача, грозе и друге всех мальчишек Верийского квартала Тбилиси, любителе основательных знаний, убедительных доказательств и игры в открытую, мечтателе и правдолюбце, о его любви к красивой девушке Инге. Это баллада о весне 1941 года.
О режиссере Шалве Гацерелии вспоминает актер, драматург и режиссер Отар Багатурия (2013 г.):
«Много педагогов у меня было, но самым главным и важным для меня стал Шалва Гацерелия, который «повернул» меня к театру. Мы очень дружили. У него были прекрасные спектакли. Я был в них занят как актер или ассистент режиссера. <…> В ТЮЗ я попал по распределению, а потом он настолько «поселился» во мне, настолько стал родным, что у меня никогда не появлялось даже помыслов оставить его. Здесь я проработал полвека… <…> С тех пор как Шалва Гацерелия ушел из театра, я не выходил на сцену, не было желания играть. Знаете, вообще для меня главное, как это ни покажется странным, не участие в спектакле, а сама репетиция. <…> Словом, я взялся за режиссуру, и в этом тоже заслуга Шалвы. Он меня «забрал» в театральный институт педагогом, а опыта я набирался, работая у него ассистентом режиссера. Позднее он мне вообще свою группу студентов подарил. Ведь после ухода Гацерелии многие актеры покинули театр».
Фрагмент статьи Георгия Семикина «Талант незаконченной красоты» из «Литературной газеты» (2013 г.):
«Думбадзе — писатель, вызывающий какое-то детское, абсолютное доверие. Это, наверное, самая сильная сторона его творчества. Невозможно представить, что он тебя обманет или предаст. <…>
На этом абсолютном доверии и зиждется литературная классика вообще и советская национальная в частности. Чингиз Айтматов и Фазиль Искандер, Ион Друцэ и Юрий Рытхэу, открывая нам психологию, быт и культуру своих народов, вызывали в нас удивительное чувство сопричастности, нераздельности и той самой достоевской «всечеловечности». <…>
У Думбадзе было удивительное свойство: он никогда не судил своих героев — он их изображал. Наверное, поэтому его произведения так легко переводятся на визуальные языки — кино и театра. Во многом он сам был персонажем своих книг. Шутки Думбадзе передавались из уст в уста. <…>
Нодар Владимирович для своего творчества нашел очень точную формулу: «Пространству, где я родился, присущ талант жизни и талант незаконченной радости». Мозаика нюансов составляется в его книгах в удивительно цельную картину, частная доброта героев оборачивается философской и религиозной категорией Добра. И все это — без малейшей натужности и назидательности. <…>
«Я отменил главного героя!» — шутил писатель. Да, его главными героями были общечеловеческие ценности: добро, дружба, любовь, терпение. Все это окрашено мягкой иронией, истинно грузинским изяществом и благородством, озарено внутренней свободой и красотой. На этом фоне их антиподы — зло, предательство, нетерпимость — представляются досадными нелепостями.
<…> Как-то в Грузию приехал Твардовский. Проблемы со здоровьем у великого поэта уже были серьезные, дела — из рук вон плохие и настроение соответствующее. И Думбадзе сделал ему подарок: преподнес жареного козленка, внутри которого был запечен поросенок, внутри поросенка — курица, внутри курицы — яйцо. Он пришел к Твардовскому с даром и со словами: «Не гонись за внешним, думай о том, что внутри». Так жил он сам». <…>
