«Несравнимый изобразитель русского быта»: к 145-летию Бориса Кустодиева

Борис Кустодиев родился в Астрахани 7 марта 1878 года. Когда мальчику был год, умер его отец — преподаватель логики в духовной семинарии. Мать, оставшись вдовой в 25 лет с четырьмя детьми, занималась вышивкой на заказ и играла на рояле в домах богатых купцов.

Борис сначала учился в церковно-приходской школе, затем в гимназии. В Астрахани не было собственного музея, но в 1887 году в город приехала выставка передвижников. Мальчику настолько понравилась живопись, что он твердо решил стать художником. Спустя несколько лет матери удалось найти деньги, чтобы сын смог брать уроки у художника Павла Власова. Борис писал сестре Екатерине: «Вот уже целый месяц я хожу к нему и сегодня уже начал рисовать голову. Сначала рисовал орнаменты, части тела, а теперь уже начал и головы. На днях нарисовал с натуры акварелью две айвы и две моркови. Когда я нарисовал их, то удивлялся — я ли нарисовал или другой?»

Кустодиев занимался у Власова с 1894 по 1896 год, затем, окончив семинарию, поехал поступать в Москву. Но в художественную школу его не приняли, поскольку Борису к тому моменту уже исполнилось 18 лет. Тогда Кустодиев решил ехать в Петербург, где поступил в Высшее художественное училище при Академии художеств. «Добродетель наказана, порок торжествует! Я принят! Да! Сегодня нас, после десятидневных мытарств, наконец отпустили. В три часа отворились двери и все хлынули в залу, в которой стояли наши работы. Я нашел свою, на ней было написано мелом «принят», — писал он матери и сестре.

В училище Кустодиев много работал с натуры. Илья Репин, его преподаватель, писал: «На Кустодиева я возлагаю большие надежды. Он художник даровитый, любящий искусство, вдумчивый, серьезный; внимательно изучающий природу…» Игорь Грабарь вспоминал: «Репин, умалчивая по обыкновению о собственных работах, с увлечением говорил о чужих, рассказывал… о замечательных талантах среди его учеников, особенно при этом выделяя Кустодиева, которого называл «богатырем живописи».

Летом 1900 года Кустодиев поехал в Костромскую губернию на этюды. Здесь, в усадьбе Высоково, он познакомился с Юлией Прошинской. Девушка училась в Александровском училище при Смольном институте, а на лето приезжала в имение. Вскоре Юлия поступила на службу машинисткой в Петербург, в столице она посещала курсы при Обществе поощрения художников.

В 1903 году они обвенчались. «Как мне скучать, когда я каждый день пишу, а вечером с Юликом моим дорогим разговариваю. Напротив, я переживаю теперь самую лучшую пору моей жизни — пишу картину и чувствую, что я люблю и что меня любят…» — писал художник. В октябре того же года Кустодиев окончил Академию художеств. За картину «На базаре» он получил звание художника, золотую медаль и право на годовую пенсионерскую поездку за границу. Кустодиев побывал во Франции, Германии, Италии, Испании, изучал и копировал работы старых мастеров.

Вернувшись в Россию, Кустодиев работал над сериями картин «Ярмарки» и «Деревенские праздники» в Костромской губернии. В 1905 году он приобрел землю под Кинешмой, где построил дом с мастерской по проекту Дмитрия Стеллецкого в древнерусском стиле. Свою дачу художник называл «Теремом». Дочь Кустодиева, Ирина, вспоминала: «Весной… мы уезжали в наш любимый «Терем»… Поездом

, пароходом — розовым «Самолетом» и лошадьми 56 верст по большой дороге, обсаженной высокими березами… Эту дорогу папа изобразил в альбоме «Шестнадцать автолитографий». Именно в этот период художник начал поиск своего живописного стиля. Ему хотелось уйти от реализма передвижников и писать, исходя из собственных представлений о красоте. Кустодиева восхищала эстетика русских праздничных гуляний, лубочные картинки, народные промыслы. «Ярмарка

была такая, что я стоял как обалделый. Ах, если бы я обладал сверхчеловеческой способностью все это запечатлеть. Затащил мужика с базара — и писал при народе. Чертовски трудно!» — писал он в одном из писем. Цветовые пятна, контуры, стилизацию и обобщение форм, характерные для стиля модерн, Кустодиев использовал для создания собственной неповторимой манеры. Используя реалистическую основу, он писал красочные, идеализированные «сказки» о русской провинции.

В 1905 году художник увлекся в том числе и графикой, рисовал карикатуры для журналов «Жупел», «Адская почта», «Искры», создал иллюстрации для «Шинели» Николая Гоголя. В этот же период Кустодиев начал вместе с Александром Головиным работать над декорациями в Мариинском театре. В 1909 году художнику было присвоено звание Академика живописи, кандидатуру Кустодиева представили Илья Репин, Архип Куинджи и Василий Матэ.

В 1911 году у Кустодиева обострились проблемы со здоровьем: художника долгое время беспокоили боли в руке. Когда приступы стало невозможно терпеть, он отправился в Швейцарию, где год провел в клинике доктора Ролье, а затем сделал операцию у немецкого профессора Германа Оппенгейма.

В России художник скоро вернулся к работе — чаще всего писал портреты и жанровые зарисовки. Его художественные эксперименты — работы в новом, непривычном для публики и критики стиле — долгое время не принимали ни профессионалы, ни широкая аудитория.

В одной из петербургских газет появилась статья: «Вот уж кто чудит, так это Кустодиев… Он как будто умышленно кидается из стороны в сторону. То он пишет обыкновенные хорошие дамские портреты вроде госпожи Нотгафт или Базилевской… а то вдруг выставляет какую-то дебелую «красавицу», сидящую на расписном с букетами сундуке… Нарочитое и выдуманное безвкусие».

Одновременно Кустодиев оставался востребованным театральным мастером. К 1914 году он работал уже не только над декорациями, но и создавал эскизы костюмов, например для спектакля «Смерть Пазухина» в МХТ. В том же году он оформил постановки пьес Островского «Свои люди — сочтемся», «Волки и овцы», «Гроза», а еще написал несколько портретов артистов МХТ, например Ивана Москвина и Николая Александрова.

В 1916 году у Кустодиева возобновились боли в руке, однако снова попасть к профессору Оппенгейму было невозможно, поскольку шла Первая мировая война. Врачи пришли к выводу, что у художника развивается опухоль в спинномозговом канале. Тяжелейшую операцию пришлось делать в Петербурге. Было невозможно сохранить подвижность и рук, и ног. Решение необходимо было принять Юлии Прошинской, пока Кустодиев был без сознания. По воспоминаниям современников, Юлия сказала: «Оставьте руки. Художник — без рук жить не сможет…»

Жена оставалась рядом с живописцем до конца его жизни, во всем поддерживая. У Кустодиева и Прошинской было трое детей, младший из которых умер в младенчестве. Дочь Ирина стала актрисой, сын Кирилл — художником. Пока юноша учился на факультете живописи в Ленинградском художественно-техническом институте, отец в письмах делился с ним опытом.

Врачи запретили Кустодиеву в ближайшее время приступать к работе, однако художник стал писать практически сразу после операции. Работать приходилось, сидя в инвалидной коляске или лежа. Жена вместе с друзьями художника придумала специальную конструкцию мольберта. Холст на нем можно было передвигать, а к креслу Кустодиева крепился специальный столик для кистей и красок.

Художник действительно работал очень много: писал портреты, в том числе знаменитый портрет Шаляпина 1922 года, создал серию акварелей «Русские типы», которая была опубликована с предисловием Евгения Замятина, яркие картины праздничных народных гуляний, обложку журнала «Коммунистический интернационал». Кустодиев оформлял книги — от «Сказок Пушкина» до сборника «Ленин и юные ленинцы», делал эскизы для оформления революционных праздников и манифестаций. А еще выполнил литографские иллюстрации к сборнику «Шесть стихотворений Некрасова», создал рисунки к повестям Николая Лескова «Штопальщик» и «Леди Макбет Мценского уезда».

Не расставался художник и с театром. С 1918 года Кустодиев работал над декорациями для Большого и Мариинского театров, МХАТа, Большого оперного театра Народного дома. «Никогда у меня не было такого полного, такого вдохновляющего единомыслия с художником, как при работе над спектаклем «Блоха». Я познал весь смысл этого содружества, когда на сцене стали балаганные

, яркие декорации Кустодиева, появились сделанные по его эскизам бутафория и реквизит. Художник повел за собою весь спектакль, взял как бы первую партию в оркестре, послушно и чутко зазвучавшем в унисон», — вспоминал режиссер Алексей Дикий о работе с художником над пьесой «Блоха» Замятина.

С 1925 года Кустодиев работал над одной из своих самых известных картин — «Русская Венера». Художник мог писать только несколько часов в день, поэтому на масштабное полотно ушел почти год. Первоначальный вариант картины находится в Нижегородском художественном музее. У Кустодиева не было возможности купить холст нужного размера, поэтому работу он написал на обороте семейного портрета «На террасе» 1906 года.

В последние месяцы он снова был поглощен большим замыслом — картиной-триптихом, заказанной ему комиссией А.В. Луначарского по покупкам и заказам художественных произведений в ознаменование десятилетия Октябрьской революции

. Кустодиев предложил свою тему — «Труд и отдых», и уже успел прислать акварельный эскиз картины», — вспоминал Грабарь.

В марте 1927 года художник обратился в Наркомпрос с просьбой выехать на лечение в Германию. Разрешение выдали и даже выделили деньги, но поездка не состоялась. 26 мая 1927 года Борис Кустодиев умер от скоротечного воспаления легких.